Свет проклятых звёзд (СИ)

Но даже несмотря на то, что орки оркам рознь, и не все алкарим одинаково тупы в своей бессмысленной жестокости, эльфы назовут поход армии Мелькора на юг осквернением и отчасти будут правы. Надо будет лет через тысячу взглянуть летописи выживших.

Даритель посмотрел на Палантир, покоившийся на похожей на подсвечник подставке, что вырастала из шершавой каменной стены. Щедро выделенная Мелькором для помощников часть крепости Утумно мало напоминала подземные этажи эльфийских домов, а уж тем более не имела ничего общего с мастерскими Вала Ауле. И пусть здесь не было иллюзорных стен или пропастей, находиться в кажущейся заброшенной крепости радости не доставляло. Своды пещер и тоннелей всегда оставались голыми, чёрными, пачкающимися золой, а попытки чем-то закрыть стены, не приносили результата — даже вбитые гвозди рано или поздно бесследно пропадали. Вместе с висящими светильниками или прикованными подопытными. Искажённая твердь понимала и принимала лишь язык силы Песни Творения, поэтому подчинялась мелодии, требовавшей видоизмениться, выпятить ветку или клешню, чтобы разместить Палантир. Или ещё какую-то полезную вещь. Только так и никак иначе. И самая главная часть будущей армии, заранее подготовленная, хорошо усвоила — к стенам подходить нельзя.

Даритель направился вдоль коридора, приказав подземелью никого не пускать внутрь комнаты в отсутствие хозяина. На самом деле в этом отсутствовала необходимость, поскольку самые важные детали работы Майя хранил в памяти, да и никто не стал бы пытаться повторять его опыты, но хотелось продемонстрировать нежелание делиться даже неважной и самой крошечной частью существования.

Коридор пошёл вниз, спуск стал круче.

Сила порождает силу противостоящую, воплощённый среди света и стремившийся приумножить сияние дня, должен идти во мрак по собственному выбору.

Тьма стала совсем чёрной, угнетающей. Постепенно начали доноситься леденящие кровь звуки, похожие одновременно и на звериный рык и на мольбу, только слов было не разобрать.

На миг мысль вернулась к оставленному Палантиру. Валинорская вещица, способная напомнить о давно не нужном. Всех, кто не принял изначально, или отрёкся от власти Манвэ впоследствии, именовали тьмой, злом, пр'oклятыми, отступниками. Полный список титулов превзошёл бы объёмом словарь Валарина! Даритель не раз думал о том, что действительно почти всё в Арде нуждается в воздухе и зависит от ветров, которыми управляет Владыка Сулимо, будь то вода и животные в её толще, суша и её обитатели, огонь или плоть. Лишь звёзды сияют независимо над всем, что любит считать своим Манвэ. Проклял ли король Арды творения своей жены? Повернётся ли его язык назвать звёздный свет тьмой или злом?

Вопли прозвучали громче, Даритель вспомнил о важном здесь и сейчас. Оборотни, ставшие волками после смерти, и те, что смогли обрести способность менять обличие, не погибнув, теснились в клетях по соседству с волколаками и знали — им никогда не обрести мощи порождений Майяр. Здесь, за дверью в огромный подземный загон, всё пропиталось безумием, внушающим животный ужас даже в невпечатлительных смотрителей шахт. Что уж говорить про изнеженных заморских гостей!

Даритель шёл, представлял план будущего похода и всё больше уверялся в том, что его победа окажется практически бескровной.

Почти победили

Вечная темнота морготовой земли, поначалу казавшаяся лишь небольшой помехой для зрения, постепенно превратилась в серьёзную проблему: с каждым днём становилось меньше сил и желания что-либо делать. Эльфийские снадобья помогали, однако недостаточно надолго. Соратники смотрели на Торгора и других новичков с пониманием, мол, сами через это проходили, знаем — тяжко, но постепенно пройдёт.

Только это тоже спасало слабо. Рядом с вечно спокойным Арахоном, которому, казалось, были нипочём темнота, холод, безрезультатные поиски воды и еды, бесконечные метания по опустевшей земле, беоринг ощущал себя глупым и бесполезным.

После очередного не принесшего результатов дня разведчики собрались в укрытии около высохшего оврага. Пещера была хорошо спрятана от посторонних глаз, записи на стенах говорили о том, что нашёл её некий Хар, боевой брат Магора. С тех пор здесь много раз останавливались дор-ломинские воины, отдыхали, советовались, лечили раненых и горевали по убитым. В тайниках, помимо непортящейся еды и записей о расположении найденных орочьих логовищ, хранились неотправленные и не полученные письма, похожие на детские глиняные поделки и украшенная узорами галька.

«Этим булыжником был убит Гнус», — гласила надпись, выцарапанная на гладком сером камне, размером с кулак.

Кем был погибший, и кто отправил его в бездну, история не сохранила: может, человек избавился от долго досаждавшего орочьего командира, может — от предателя в своих рядах. Кто теперь знает? Однако для кого-то смерть некоего Гнуса стала грандиозным событием.

Торгор раздал соратникам воду и еду из запасов, сел на одну из полуистлевших шкур, лежавших в углу пещеры. Хорошо бы их заменить, да вот беда — нечем.