Свет пылающих теней

Тиул, переодевшись теперь в черное, последовал за теми, кто волок тело Кестера Харкона в лабиринт узких переулков Назаллы. Несколько раз преследуемые останавливались и оборачивались назад. Но ничего необычного им разглядеть не удавалось, и они спокойно шли дальше. Им стоило бы задрать голову и обозреть крыши. Там они, конечно, тоже ничего не разглядели бы, но, по крайней мере, смотрели бы в правильном направлении.

Тиул легкой тенью перепрыгивал с крыши на крышу. Странно все-таки находиться так высоко и при этом не видеть вокруг деревьев. Стоило подумать о лесе, и на глазах у него выступили слезы. Где-то в глубине души эльф понимал, что поступил правильно, отправившись вместе с Чайи Рыжей Совой, хотя эта часть его души с каждым днем уходила все глубже во тьму. Тиул был эльфом Недремлющей стражи, связанным узами братства с волчьим дубом, и он по доброй воле дал торжественную клятву всеми силами защищать великий лес от Темной Владычицы. Увы, ему никогда не приходило в голову, что клятва может увести его так далеко от дома.

Он перемахнул через проулок, затем припал к крыше: фигуры внизу снова остановились и оглянулись. Тиул замер, как статуя, дожидаясь, пока преследуемые двинутся дальше. Перед его мысленным взором предстал «Черный Шип». Видеть оскверненное тело волчьего дуба было мучительно больно. То, что Джурван сам предложил использовать его рик фаура в качестве мачты, было выше понимания Тиула. Впрочем, в этом мире было много вещей, которые не укладывались у него в голове. На глаза снова навернулись слезы. Боль преследовала его, и пришлось сосредоточиться изо всех сил, чтобы не думать о ней. Этот волчий дуб мертв, но все же какая-то его частица еще осталась в живых. Тиул чувствовал это с каждым вздохом.

Он, как и любой эльф, знал, что серебристый волчий дуб опасный рик фаур, грозящий безумием. Однако теперь он смотрел на это с другой точки зрения. Связь со Встающим Солнцем открыла его разуму пласты бытия, которых редко достигают другие эльфы. Тиул был ближе к естественному порядку, чем большинство других существ. Это пьянило и временами ошеломляло. Он, как мало кто другой, знал, что душа умершего волчьего дуба действительно скорбит оттого, что у него отпилили сучья, обрубили корни, обрезали крону, осквернили его тело железом и заставили служить мачтой вместо того, чтобы должным порядком вернуть его мукта-уллу, Матери-Земле, предоставив ему возможность родиться вновь.

Тиул понимал эту боль. Он чувствовал ее и в Джурване тоже. Их обоих объединяла связь с серебристым волчьим дубом, хотя опыт Джурвана был совершенно иным. Тиул снова задумался о том, зачем они последовали за этими людьми. Он не чуял здесь Темной Владычицы. Но Джурван сказал, что это важно, и потому Тиул преследовал их, как умел только он. Когда будет нужно, он вернет их мукта-уллу.

Группка, несущая тело, снова двинулась вперед, пересекла открытое пространство, где сходилось несколько переулков, и исчезла за углом. Поблизости не нашлось крыш, на которые можно было бы перескочить. Джурван заверещал ему на ухо, и Тиул мягко спрыгнул на утоптанную землю. Он инстинктивно нагнулся зачерпнуть горсть земли, но пальцы коснулись не почвы, а песка. Песок был холодный и странный на ощупь. В нем тоже присутствовала магия, но совсем не похожая на теплую, живую магию Великого леса Хинталанда. Она отличалась даже от магии Эльфии. Песчинки кололи руку. Тиул отбросил песок прочь, выпрямился, беззвучно перебежал открытое пространство и нырнул в непроглядную тьму переулка. Впрочем, эльфийские глаза позволяли ему видеть достаточно.

Это и спасло жизнь и ему, и Джурвану.

Тускло-белый меч вылетел из темноты ему навстречу, целясь в голову. Тиул без труда увернулся от удара и шагнул вперед, крепко сжимая в левой руке деревянный кинжал, оружие, подаренное ему названой сестрой, Встающим Солнцем. Оружие светилось магической энергией, и далекий голос зазвучал в переулке, когда Тиул вонзил кинжал в сердце нападающего. Треск дерева, скребущего по костям, эхом разнесся между домов.

Кисть Тиула пронзила такая боль, как будто в нее вдруг впилась тысяча пчел одновременно. Он невольно выпустил кинжал и отдернул руку. Нападающий в это время издал скрипучий вопль, и капюшон черного плаща свалился у него с головы. Тиул с изумлением уставился в глаза человека, которого он только что убил.

На него смотрел скалящийся череп с вырезанными на нем черными рунами. В глазницах плясали язычки белого пламени.

Тиул отступил на шаг, прижимая руку к груди. Стоящий напротив человек-скелет поднял руку и ухватился за рукоять Тиулова кинжала, который по-прежнему торчал у него в груди. Вспыхнуло белое пламя, такое яркое, что Тиул невольно заслонил глаза. Вскоре плащ на его противнике сгорел и рассыпался пеплом, открыв скелет, похожий на человеческий. Однако это был не человек.