Свет, сошедший на землю (СИ)

“Анубис” рассказывал, невольно прерываясь от страха – когда засматривался на огонь, полыхающий в прикрытых глазах неподвижного повелителя. Сам бог, однако, его не прерывал. До тех пор, пока не остановил его речь властным жестом.

- Все убирайтесь прочь, - приказал Ра.

Люди преклонили колена и вышли.

Бог так и остался сидеть на троне – прикрыв глаза, опустив руки на подлокотники, бледный, точно мертвец, которого усадили в кресло и представили живым. Он был полон здоровья и энергии, одет в новое изысканнейшее платье, причесан и надушен… но сейчас, как никогда отчетливо, он воспринимал себя глазами этих таури, которые оба принадлежали ему, но сбежали, чтобы спариться в своей родной грязи и показать ему свои клыки и когти…

Этим таури он казался куклой на троне. Воплощенным злом. Неведомой силой. Чем угодно, кроме того, чем он в действительности являлся – богом, одарившим их своей милостью…

Чего еще ожидать от диких зверей?

И это были лучшие из таури – лучшие представители их вида, обоего пола. Ра, оказывается, их и переоценил, и недооценил… что ж, он исправит свою ошибку. Он бессмертен. Людишки очень недолговечны. А без него и его силы – слабы и слепы…

Гоаулд улыбнулся. Он глубоко вздохнул и прикрыл глаза – в сознании своего могущества. Людишки дорого расплатятся за этот плевок. Расплатятся тем, чего им, в отличие от их господина, никогда не вернуть…

Жизнью.

“Я прикажу немедленно начать розыск, - подумал Ра. – С помощью виман мои солдаты быстро прочешут деревни. Мой запас наквада огромен. Я дам моим слугам столько оружия и машин, сколько нужно, чтобы найти их. Женщина, скорее всего, мертва…”

Тут он с сожалением прервал свою мысленную речь. Мертва! Это то, чего Ра хотел бы меньше всего. Он хотел бы убить их обоих – самолично, глядя в глаза… На глазах друг у друга…

И он это сделает.

Они узрят силу бога перед тем, как умереть.

========== Глава 49 ==========

Хат несколько часов была на краю смерти, потом пришла в себя.

Метен, сидевший над нею с тоской и отчаянием в глазах, широко улыбнулся и порывисто склонился к жене, ловя ее взгляд, движение губ. То, что Хат очнулась, было большим счастьем в мире без Ра – в том мире, где каждая пустячная болезнь могла кончиться смертью. Старуха, пустившая Метена на постой, понимала в ранах не больше него самого: только и могла, что предоставить больной соломенный тюфяк и пытаться поить ее, когда сиделке чудились проблески сознания.

- Метен, где мы? – спросила Хат, повернув голову к мужу. Метен ужаснулся этому обращению, но слово уже вылетело. Хотя зачем прятаться сейчас?

Кто найдет их в предначальной тьме – вновь спустившейся на землю, чье солнце погасло?..

- Мы у друзей, - сказал он жене.

Метен уже и не помнил, когда в последний раз мог назвать другом кого-нибудь, кроме Хат…

Но умница поняла – замолчала. Метен смотрел на жену с наслаждением и страхом. Если она снова соскользнет в беспамятство, он ничем не сможет вернуть ее.

- Госпожа, оставь нас, - неожиданно попросила Хат старуху.

Та, польщенная и изумленная таким обращением, поклонилась и проворно покинула дом. Метен придвинулся к жене ближе, догадываясь, что она хочет говорить.

- Что, любимая? – спросил он, коснувшись ее мягких курчавых волос. Хат улыбнулась. Щеки горели, она вся была так горяча, что рядом с ней было жарко сидеть.

- Тебе нельзя говорить, - прошептал Метен, испугавшись.

Хат качнула головой.

- Метен, ничего еще не кончилось. Мы сделали намного хуже, - шепотом сказала юная женщина. – Мы ничего не изменили для Ра – но сделали намного хуже нам…

- Как это ничего не изменили? – так же шепотом, с ужасом и неверием спросил Метен. – Я же его убил…

Хат мотнула головой. Она опустила веки, и из-под ее черных ресниц покатились слезы.

- Нет, - сказала раненая. – Ты его только… обновил. Я сейчас говорила с матушкой Айей… там.

- Во сне? – изумился Метен. – Это же пустое!

- Да, во сне, - подтвердила Хат. – Бабушка мертва, но когда я засыпаю, я вижу ее. Бабушка сказала мне, что Ра жив – твой выстрел для него был как разлив для полей… Он уже воспрянул, муж мой, и он жаждет мести.

Метен провел рукой по лбу, не зная, что отвечать на это. Молодой воин был далеко не так красив, как когда-то – с изможденным долгим бдением лицом, подточенный ненавистью, грязный… переваливший через свой последний час, каким он считал убийство Ра. Метен никогда не думал, что будет делать потом.

- Хат, это, должно быть, бред. Горячечная греза, - сказал он. – Как ты можешь знать, жива или мертва старая Айя? Как ты можешь знать, что случается с мертвыми?

- Что случилось с Ра, я знаю. Он жив, - спокойно ответила Хат. – И он уже разыскивает нас, брат. Ты должен стать нашими ногами и нашей волей… и рассудить, глупа ли твоя жена, говорящая такое, - с легкой улыбкой закончила она.

Вдруг Хат закашлялась, надрывно, застанывая. Метен вскочил и застыл на месте, в бессильной муке глядя на эти муки. Но наконец кашель прекратился. Хат хрипло дышала; но крови на губах Метен, к счастью, не заметил.

Такое он когда-то давно видел у насмерть раненных охотников своей деревни…