Свет-трава

– Никаких возражений не может быть. Вы взрослый, сознательный человек. Директора вашего мы сегодня же известим, что вы заболели, – властно сказала Маша. – Вы пойдете с сестрой вот туда. – В открытое окно виднелся окруженный молодыми березами дом с широким крыльцом и двумя небольшими окнами. – Мы задержим вас всего на три дня, проведем необходимое исследование и тогда отпустим на все четыре стороны. Договорились?

«Ох, круто взяла. Надо бы помягче, поласковей уговаривать», – подумала Фекла Захаровна.

Но парень с тяжелым вздохом покорно махнул большой рукой: дескать, делайте что хотите, подчиняюсь.

– Ну и хорошо! – обрадовалась Маша. – Я вам книг принесу, чтобы не скучно было. Вы читать любите?

– Люблю! Только вот времени не хватает. Живешь на четвертой скорости.

– Ну вот, теперь и время будет. Хотите, я принесу вам «Молодую гвардию» Фадеева?

– Это читал!

– Ну, тогда «Как закалялась сталь» Островского?

– Так кто же не читал эту книгу? Вы мне принесите что-нибудь новое, про нашу Сибирь, и чтоб земляком написано было.

– Хорошо, принесу! – улыбнулась Маша. – Вот прием больных закончу и принесу.

Больной вышел в сопровождении Феклы Захаровны.

Маша подошла к телефону.

– Мне срочно нужен город, – сказала она. – Да, да. Облздравотдел.

Ночь Маша провела в больнице. Она ждала телефонного звонка из города.

Несколько раз заходила в палаты. Больные спали спокойно.

Маша пересмотрела скудную библиотечку больницы, но о лепре ничего не нашла и подумала, что нужно немедленно купить новых брошюр и книг.

В эти дни, проведенные в больнице, она заметила, что здесь не хватает и других важных мелочей, и ей показалось, что ни у Веры Павловны, ни у Знаменского не было настоящей заботы и любви к делу.

О чем бы ни думала Маша в эту ночь, мысли ее возвращались к больному шоферу. Верен ли ее диагноз? Почему молчит облздравотдел? Что делать с больным дальше? Казалось, одной только этой заботы было через край, но существовали десятки еще других забот: надо где-то доставать железа для крыши, не привезли своевременно и риса для больных, бухгалтер жаловался на незаконные перерасходы по смете. И все эти дела были темным лесом для Маши, в котором она вот-вот могла заблудиться.

Чуть свет в больницу прибежала Фекла Захаровна. Ей тоже не спалось в эту ночь.

– Шофер-то, видно, с левой ноги встал, – рассказывала она Маше, – кричит: «Забуксовал тут, в ваших Семи Братьях! Ничего не болит – в постель уложили! Давайте документы, поеду!» Я его на замок закрыла.

– Не нужно на замок! – испуганно возразила Маша. – Сейчас пойду сама, уговорю.

А в это время в лучах поднимающегося солнца над Семи Братьями кружил самолет, внезапно вынырнувший из-за горы. Он плавно снизился над кронами сосен и побежал к селу по широкой зеленеющей долине.

Несмотря на ранний час, навстречу ему, поднимая босыми ногами клубы пыли, мчались любопытные ребятишки.

Фекла Захаровна и Маша наблюдали у окна за опускающимся самолетом.

– В сельсовет, начальство из города, – сказала Фекла Захаровна. Она посмотрела на Машу и заметила, что лицо ее побледнело и осунулось, под глазами легли темные тени. – Идите спать, Мария Владимировна. Вон как вас подвело за ночь-то. Не беспокойтесь, я за всем догляжу, а как звонок из города будет – разбужу вас сразу же.

– Да, пожалуй, пойду. Зайду к шоферу – и потом спать, – вяло ответила Маша.

Но спать в этот день ей не пришлось.

Со скрипом открылась калитка, и во двор больницы в сопровождении ватаги торжествующих ребят вошла невысокая полная женщина в просторном сером пальто, в платочке из клетчатого шелка, повязанном под подбородком. В руках она держала небольшой чемодан.

– Вот сюда! Сюда! – суетились ребятишки, забегая на крыльцо больницы.

– Алла Максимовна! – крикнула Маша и, забыв о сне, об усталости, перевернув табуретку, помчалась на улицу.

Вслед за ней бросилась изумленная Фекла Захаровна.

На крыльце Маша протянула обе руки Алле Максимовне, и та, улыбаясь, приняла их в одну свободную руку в черной замшевой перчатке.

В одно мгновение отлегли от сердца Маши и тревоги и сомнения. Так случалось и прежде, на практических занятиях в нервной клинике, когда появлялась около Маши ассистент-невропатолог Алла Максимовна Зорина.

Между стволами березовой рощицы выглянуло солнце, жарким светом загорелись маленькие окна изолятора. Маша почувствовала вдруг небывалый прилив счастья, бодрости.

– Как я рада, Алла Максимовна! – твердила она. Об этом можно было и не говорить: сияющие глаза, яркая краска щек и счастливая улыбка – все выдавало ее радость.

Она отобрала у Зориной чемодан, пропустила ее вперед в двери больницы и даже забыла познакомить с Феклой Захаровной. Алла Максимовна сама протянула сестре руку и назвала себя.

Снимая пальто и перчатки, она сказала Маше, что собралась в районы читать лекции, а за час до вылета ей позвонили из облздравотдела, попросили заглянуть в Семь Братьев по поводу больного с диагнозом лепра.