Свет-трава

Он остановил взгляд на водной воронке. Вода кружилась в ней вначале в одной плоскости большими кругами, затем они становились меньше и воронкой уходили вглубь.

«Здесь яма», – подумал Никита Кириллович и опустил в воду шест, но дна не достал. Он огляделся и заметил, что место это могло быть отличной тоней. Яма находилась между двумя обмелевшими косами. Песчаные, кое-где покрытые мелкой галькой, они тянулись от берега, постепенно сужаясь.

Еще несколько раз опустил Никита Кириллович в воду шест и нащупал на дне коряги. Опять не везло – хорошую тоню нужно было расчищать, чтобы не повредить невод.

Он запомнил место, взмахнул веслами и повел лодку против течения.

Снова его обуяли грустные раздумья. Маша моложе его на восемь лет. Это очень много. Много главным образом потому, что детство и юность ее были безмятежны. На его же долю выпало немало бед. Рано осиротевший, скитался он по чужим семьям, учился как попало, только потому, что самого тянуло к книгам. С детства он занимался тяжелым физическим трудом.

Никита Кириллович посмотрел на свои большие, загрубелые пальцы, вспомнил Машины руки и усмехнулся.

Нет, не могли смущать Машу руки Никиты Кирилловича, с детства натруженные работой. Она ценила всякий труд. Не могло смутить ее и то, что Никита Кириллович не получил образования.

Ей не было скучно с ним, потому что он говорит о неизвестных ей вещах. Вот, например, невероятным показался рассказ о том, что, если уйдет из невода хоть одна пойманная рыба, можно больше его не закидывать, придет невод пустым. Никита Кириллович мог безошибочно назвать те минуты на вечерней и утренней зорьке, когда рыба играет многочисленными стайками. Он мог рассказать много необычного, чего не прочитаешь ни в одной книге, о таежных зверях и птицах, о природе Сибири.

Так думал Никита Кириллович. Противоречивые мысли то пугали, то успокаивали его…

Лодка ткнулась носом в обмелевший берег. Никита Кириллович ловко выпрыгнул на песок.

Он отсутствовал долго. Рыбаки уже выспались, а Митя успел сбегать в МТС.

– Тони хорошие нашел, – сказал Никита Кириллович. – Расчистить только одну от карчи надо. На зорьке забросим невод.

– Зазря, Никита, погодить надо до завтрева, – недовольно махнул рукой Пантелей.

– Расчистим-то сейчас! – обрадовался Митя необычной работе. – А где тони, дядя Никита?

– Яма эта, мужики, против Веселого луга, промеж кос… между двумя косами… – грустно улыбнулся Никита Кириллович, вспоминая, как поправляла его Маша. – Другая тоня…

Но его перебил радостный возглас Мити:

– Поползла, дядя Никита! На целый сантиметр! – Он показывал на кол с зарубками.

– Ну, теперь пошла, матушка! – весело отозвался Пантелей. – А я все присматриваюсь – больно черные тучи ходят. Думаю: где-то дожди идут!

Никифор, потирая руки от удовольствия, подскочил к берегу. Семен бросил в воду большой камень, встал на него ногой и наклонился, разглядывая зарубки на колу. Нижняя зарубка, утром сделанная Митей, опустилась в воду.

– Даже больше сантиметра! – с радостью в голосе подтвердил Семен.

У Никиты Кирилловича отлегло от сердца.

– Ну, мужики, – весело скомандовал он, – берите багор, топоры, веревки – и айда расчищать яму от карчи. Пока вода по-настоящему не поднимется, будем ямы облавливать. А ты, Пантелей, на стане побудь – кто бы не пришел из колхоза.

На вечерней зорьке бригада тронулась в путь в новые места.

В лодку сложили невод, привязали к нему бечеву. Семен и Никифор сели рядом, взялись за весла и, равномерно взмахивая ими, повели лодку по течению, мимо отлогих берегов, засыпанных веселой многоцветной галькой.

На косе, теперь небольшой и узкой, из лодки на ходу выпрыгнули Никита Кириллович и Никифор. Оба были в броднях, в побуревших от солнца и сырости бесформенных кепках, в телогрейках.

Никифор, маленький, широколицый, с короткими ногами и руками, цепко держал в руках бечеву.

Загребая одним веслом, Семен ловко повел лодку полукругом, к другой косе. Рыбаки проворно сбрасывали невод. Он тяжело опускался в воду, мелькая поплавками.

Когда невод был спущен, Семен приналег на весла, и лодка птицей понеслась к берегу.

Быстрым течением тащило невод на середину реки. Упираясь ногами в береговой песок, Никифор и Никита Кириллович с силой сдерживали его, временами беспомощно съезжая в воду, розоватую от заходящего солнца.

Невод приближался к берегу, подковой охватывая яму между двумя косами. Пустая лодка теперь качалась у берега на якоре, а двое рыбаков, напрягая все силы, тащили другую бечеву.

В неспокойной воде, охваченной неводом, то и дело плавилась рыба. Невод шел не пустой. Рыбаки выволокли его на берег. Мотня вздрагивала, шевелилась, блестя серебром.

Выбирая добычу и кидая ее на берег, подальше от воды, рыбаки бросали маленьких рыбок обратно в воду. Некоторые из них торопливо уходили в глубину, а иные, повернувшись кверху белым брюшком, качались на волнах возле берега.

– Дядя Никита! Еще попробуем забросить тут же? – держа в руках большого линька и любуясь им, просил Митя.