Свет твоих глаз

И когда он наклонился к ней, Анжелика поняла, что не может и не хочет сопротивляться ему. Она с жадностью и нетерпением ждала его губ, чтобы ответить. Он завладел ее губами, требуя отклика. Анжелика растворилась в этом поцелуе, с готовностью подаваясь ему навстречу. Потом он застонал и оборвал поцелуй, а ее губы пульсировали от желания продолжать.

– Только не говори, что Жан целуется хоть сколько-нибудь похоже. – Пьер тяжело дышал, и его лицо вновь застыло яростной маской. – Не говори, что ты отвечала ему так же, как мне. Я не поверю.

Ей нечего было возразить. С Пьером ее объединяла страсть, которой она никогда не испытывала к Жану. Но могла ли эта страсть и любовь справиться с теми трудностями, что ждут их в будущем? Да, Пьер говорил, что не будет больше вояжером. Сможет ли он сдержать слово? Будут ли они счастливы вместе?

Ей невыносимо было думать, что Пьер будет несчастен, оставшись на острове. И если она вынудит его остаться, то рано или поздно он неизбежно станет винить ее. К тому же она ведь пообещала дождаться возвращения Жана. Разве могла она нарушить данное слово?

Мысленно она вернулась в то зимнее утро, когда отец решил удивить их внезапным визитом. Его лицо сияло от радости, когда он поднял Анжелику своими большими руками и обнял. Нос у него был холодный, а заснеженная борода щекотала ей щеки.

Но всего лишь мгновенье спустя его руки закаменели, а радость сменилась недоумением и болью, от которых сердце маленькой девочки горько сжалось. Ее мать, прикрытая только покрывалом, распахнула дверь спальни. Вида голых мужских ног, торчащих с другой стороны кровати, было достаточно, чтобы отец застонал.

И этот стон потряс ее до глубины души. Иногда, в предрассветной тишине раннего утра, она все еще слышала этот ужасный звук.

Стон, вызванный невыносимым предательством.

Как она сможет жить, услышав однажды подобный стон Жана?

А рано или поздно придется услышать – когда он узнает, что она ему изменила. Предала его так же, как мать предавала ее отца.

Анжелика поднесла к губам дрожащие пальцы, пытаясь сдержать рыдания. Она осознала, что сделала, – она изменила Жану. Стоило только Пьеру оказать ей несколько знаков внимания, и она забыла все данные обещания. Она поддалась лести Пьера, его поцелуям, его признаниям в любви и позволила себе сойти с праведного пути, забыть о своих обязательствах перед человеком, который ее обожал.

Как бы она ни старалась сопротивляться, она все же стала такой же испорченной и ветреной, как ее мать. Анжелика поддалась запретным поцелуям и прикосновениям. Она позволила стремлению плоти стать главным в ее жизни. Что, если в следующий раз, когда кто-то вскружит ей голову, она все так же не сможет сопротивляться?

С губ Анжелики сорвался страдальческий всхлип, из глаз хлынули слезы. В кого же она превратилась?

Ей нельзя было позволять себе привязываться к Пьеру и вместе с ним планировать жизнь. По крайней мере, до тех пор, пока она откровенно не поговорит с Жаном. Они с Пьером должны подождать, должны держать себя в руках, пока Жан не вернется. Если их любовь достаточно сильна, как это и должно было быть, неужели они не выдержат разлуки до тех пор, пока не сделают правильный шаг?

Ведь она пренебрегла всем, что предлагал ей Жан, – добротой и душевным теплом, которыми он окружал ее все эти годы. Она предала его, изменила ему, втоптала в грязь все его дары, словно они ничего не значили. Точно так же, как поступила с отцом ее мать, и поступала бы снова и снова.

– Пьер, прости, – прошептала она, отшатываясь. Паника придала ей новые силы. – Я не могу причинить Жану такую боль.

Пьер потянулся к ней, но Анжелика выскользнула из его объятий и выбежала на открытое место, где ее могли видеть солдаты из блокгауза.

– Анжелика, вернись, – прошипел Пьер, скрытый густыми ветвями.

Она помчалась к стенам форта, стараясь оказаться там как можно скорее. Пьер не мог последовать за ней, и девушка это знала. Для него это было слишком опасно.

– Анжелика, ma chérie, – звал он ее хриплым приглушенным голосом. – Прошу тебя, вернись.

Но она вынуждала себя бежать прочь, как можно дальше, как можно быстрее.

Из квадратной бойницы блокгауза что-то крикнул один из солдат. Ее заметили. Теперь Анжелика не могла вернуться, даже если бы захотела.

Всхлипнув, она заставила себя переставлять ноги, хотя все внутри и желало обернуться и броситься Пьеру в объятия.

* * *

– Я вернулся, – сказал Пьер, забираясь обратно в узкий проход пещеры.

– Я удивлен, – слабо откликнулся Жан, – что ты не бросил меня здесь умирать.

Пьер двинулся к задней стене пещеры, к темному закутку, где оставил брата. Он не ответил. Слишком был зол и стыдился признаться, что обдумывал и такую возможность.