Свет утренней звезды

Боги, этот невозможный мужчина просто собирался спать!? А я чувствовала спиной его спокойное дыхание, и сердце стало выбивать бешеный ритм. Это было дико, примитивно, неожиданно, но я не хотела спать. Я хотела его. Впервые в жизни хотела его, как мужчину… И ничего не могла с этим поделать. Спина, бедро, ноги, плечи… там, где его тело соприкасалось с моим, все горело огнем. Я закрыла глаза, пытаясь успокоиться, но в голове, словно вспышки, возникали воспоминания о его бесстыжих ласках. Внизу живота стало горячо и больно, по телу прошла волна судороги. Это было неправильно, недопустимо, но сопротивляться охватившему меня безумию было выше моих сил. Резко развернувшись, я обняла его мощную шею руками и, прижавшись к нему всем телом, поцеловала. Сама.

Он не двигался, просто лежал и молча смотрел на меня, и если бы не чувствовала под своей ладонью мощные удары его сильного сердца, то подумала бы, что он и не дышит вовсе. Луна сквозь не зашторенные окна светила ему в спину, скрывая от меня его лицо, мое же, наоборот, обнажая, оставляя открытым и таким беспомощным перед ним. Отчаяние подступило к горлу. Боги, что я делаю? Мне захотелось бежать. Безудержно. Без оглядки. Сломя голову. Прочь. Я дернулась, и ладони Ярла внезапно заскользили по моей спине, одна зарылась в волосы на затылке, другая накрыла ягодицы и с силой вжала в его горячее твердое тело. Мягкие, как бархат, губы накрыли мои, а потом набросились на меня — властно, исступленно, дико. Они терзали, поглощали, подчиняли меня себе, забирали мою волю, страх, разум. Этот мужчина пил меня, отбирал мой воздух, вынимал из меня душу, толкал на край разверзшейся подо мной бездны. И я падала… Падала в пропасть не страшась разбиться и умереть, потому что там, на самом дне, меня ждали его руки — сильные, надежные, нежные. Там меня ждал он — мой солнцеликий бог, мой демон с серебряными, как луна, глазами. Я шла ему навстречу, ничего не страшась, и ни о чем не жалея. Целовала его в ответ, бесстыдно, неистово, жадно. Хотела, чтобы рычал от моих прикосновений, умирал, обращался в пепел, терял остатки разума. Здесь и сейчас он был моим.

Сумасшедший вихрь, яростный и беспощадный, захватил в плен наши тела. В этой безумной борьбе никто не хотел уступать. Мы катались по кровати, покрывая друг друга алчными, дикими поцелуями, трогали руками, сплетались ногами, кусались и стонали. Мы мучили друг друга своей полоумной страстью, и захлебывались от восторга, упиваясь этой сладостной пыткой. Словно это было в последний раз. Словно завтра никогда не наступит.

Безумие закончилось под утро, я просто упала на него и отключилась без сил, но даже во сне я видела его невозможные глаза и слышала хриплый шепот, огнем горевший в моей крови:

— Ма солле, ма эя, эрэс ма аккантэ.

Я не поняла, что меня разбудило, движение тени по лицу, тихий шорох его одежд, или сам взгляд Ярла, блуждавший по мне солнечным лучом. Он был одет. Косы, затянутые в хвост, все еще мокрые от воды, лежали на широких плечах, как стальные цепочки. Непреступный, непобедимый воин смотрел на меня с какой-то тихой грустью и щемящей тоской.

— Вставай, Эя, — спокойно произнес он. — У нас мало времени.

— Для чего? — спросила я, кутаясь в простынь и опуская глаза. Это ночью я была такая смелая и отчаянная. При свете дня все, что я делала, казалось мне уродливым и безобразным.

— У нас мало времени до следующего выхода эктрали на виток, — объяснил Ярл. — Попроси Аэра, пусть принесет тебе поесть. Одевайся и жди меня. Каан, в пещеры, — приказал он, и через секунду растворился в воздухе вместе забравшим его духом.

Тяжело вздохнув, я села на постели и закрыла лицо руками. Я запуталась. Я не знала, как жить дальше?

— Эя, — переливчатый голос Аэра прозвучал за спиной так неожиданно. И еще более неожиданным был протянутый им бутон эурезии. Добрый дух каждый раз приносил мне мой любимый цветок, чтобы хоть немного развеять мою грусть.

— Скажи, Аэр, — тихо спросила я. — Что делать, если заблудился во тьме, и нет ни выхода, ни надежды?

Дух улыбнулся и осторожно погладил меня по голове.

— Слушай свое сердце, Эя. Оно всегда подскажет единственное правильное решение.

Хороший был совет. Только это было непросто, потому что мое сердце рвалось на части: я не слышала его, а оно не хотело слушать меня.

Из стены появился Сиэм, с кучей блюд, накрытых куполообразными крышками. Дух жонглировал ими в воздухе, как фигляр в балагане булавами, вызвав у меня при этом веселую усмешку. Тарелки проплыли по воздуху, и все разом с громким звяканьем, грохнулись на стол.

— Кушать подано, — подмигнул мне Сиэм, услужливо отодвигая стул.

Мне вдруг стало интересно, а духи вообще едят?

— Одной скучно, — взяв в руку вилку и постучав ею по тарелке, пожаловалась я. — Может присоединитесь?

Духи переглянулись и странно посмотрели на меня — видимо, до этого момента крамольная идея накормить Вечных в голову никому не приходила.

— Спасибо, конечно, но мы не едим в обычном смысле этого слова, — пояснил Аэр.

— Мы питаемся эмоциями, Эя, — добавил Сиэм. — Твои, когда ты не грустишь, очень вкусные.