Свет утренней звезды

— Ты — Ярл Эллер! — схватил его за шею Икарий, заставляя смотреть себе прямо в глаза. — Ты сын величайшего воина и мага, достойнейшего человека! Запомни это, и носи свое имя с гордостью, — мужчина порывисто прижал к себе Ярла и ласково погладил по голове. — А ошибки мы исправим, сынок. Даже не сомневайся. Пойдем, люди так долго ждали твоего возвращения, не хорошо заставлять их ждать еще дольше.

— Все будет хорошо, сынок, — Дэйметр успокаивающе похлопал Ярла по плечу и вложил в его ладонь жезл власти. — Пойдем, Икарий дело говорит. Потом разберемся, что ты там натворил.

Тяжело вздохнув, Ярл поднял опущенную голову и молчаливо посмотрел на духов. Каан и Аэр поняли его без слов, и через несколько мгновений мы все стояли внизу, перед тысячами тэонцев, которые, увидев Ярла, зашлись в радостном ликовании. Но внезапно, крики стихли, и люди стали совершать какие-то странные манипуляции. Сначала они опускали ладонь на сердце, а затем поднимали высоко над головой руку с растопыренными пятью пальцами. Ладони тэонцев начали светиться, от чего казалось, что над их головами зажглись тысячи маленьких солнц.

— Что они делают? — шепотом спросила зависшего рядом Аэра.

— Жест величайшего доверия, — пояснил дух. — Так приветствовали только его отца. Они готовы отдать ему свою силу, если понадобится, этот жест обозначает — «с тобой наше сердце».

Это было и трогательно, и грустно одновременно. Тысячи людей готовы были поделиться с Ярлом своей магией и теплом своих сердец. Тысячи людей, невзирая ни на что, безгранично верили ему просто за то, что он был сыном Антариона Эллера. Мне вдруг стало невыносимо жаль, что я никогда не знала, и уже не узнаю отца Ярла. Может тогда я бы тоже — вот так, безусловно, отдала бы его сыну свое сердце.

Ярл напряженно смотрел в толпу, и на его скулах четко проступили узлы желваков, а потом он заговорил — тихо, но мне казалось, что в абсолютной тишине его голос был слышен даже в самых дальних уголках Тиллериса.

— Я благодарен вам за доверие и преданность… И я понимаю, что вы даете мне их авансом, потому что на самом деле я их не достоин. Искреннюю дружбу и доверие не возможно ни купить, ни продать — только заслужить. Порой достаточно одного проступка, чтобы потерять доверие к человеку, и тогда — даже тысяча слов «прости» не помогут, чтобы вернуть его, — Ярл вдруг с силой сжал мою ладонь и, тяжело сглотнув, продолжил дальше. — Даруя мне свою веру и сердца, вы вкладываете в мои руки самое сильное оружие. Оружие, которым я обязан вас защищать, пусть даже ценой собственной жизни. Я клянусь, что пока бьется мое сердце, я до последнего вздоха буду доказывать, что ваша вера в меня была не напрасной, — Харр замолк, положил руку на сердце, а потом поднял над головой свою огромную светящуюся ладонь. И вероятно в этот миг он перестал быть Ярлом Харром, потому что теперь перед многотысячным собранием людей стоял Ярл Эллер — могучий правитель Тэона, гордый сын своего отца. Он сделал шаг вперед, и тэонцы расступились пред ним живым коридором. Мы словно плыли в безбрежном людском море, на его ласковых и надежных волнах. Ярл шел со мной по проходу, и люди, улыбаясь, касались его руками, как святыни, отдавая ему свое тепло и любовь.

Наше шествие закончилось у ворот удивительно красивого замка, стены которого переливались, словно на них высыпали жемчужную пыль.

— Рассветный Дворец, — Ярл на секунду прикрыл глаза, как будто что-то воскрешал в своей памяти, а затем двинулся внутрь. — Здесь я родился, — оглядываясь по сторонам, произнес он.

Двери дворца закрылись за нашими спинами, оставив за собой и толпы ликующих тэонцев, и прекрасный Тиллерис, и лазурное небо Тэона.

Навстречу нам выбежала маленькая сухонькая женщина. Бросившись к Ярлу, она буквально повисла на его огромных руках.

— Фэа! — рассмеялся Ярл, прижимая к себе старушку. — Ты жива, моя Фэа!

— Ты такой большой, — гладила его лицо женщина. — Эгла, какой же ты стал большой.

— Это моя няня Фэа, — повернувшись ко мне и поставив женщину на ноги сказал Ярл. — А это моя жена Эя, — пояснил он няне, разглядывавшей меня с теплой улыбкой.

— Ты уже и жениться успел! — всплеснула рукам старушка. — Сколько же я всего пропустила! — Фэа подошла ко мне и, нежно обняв, прижала к себе. — Добро пожаловать, Эя. Добро пожаловать домой, деточка.

Ее слова выбили у меня почву из-под ног. Это было больно. У меня тоже был дом, была семья, была няня, но никто из них никогда не скажет мне «добро пожаловать», никто не обнимет, никто не улыбнется. Мне хотелось плакать, а еще хотелось уйти куда-нибудь, чтобы никого не видеть. Ни Ярла, ни его няню, ни его Тэон.

— Фэа, — очевидно поняв мое состояние по-своему, обратился к няне Ярл. — Эя голодная и устала. Ты не могла бы найти для нее чистую одежду и накормить?