Свет утренней звезды

Зал Всех Святых заполнен до отказа. Еще бы — поглазеть на будущего правителя мира синего солнца собралась чуть ли не вся нарийская знать. Торжественную тишину, возникшую при нашем приближении, кажется, можно резать ножом, настолько она плотная и густая. Даже статуи богов, стоящие по кругу, внемля важности момента, смотрят с высоты почтительно и строго. Мы выходим на самый центр, и к нам навстречу неспешно двигается процессия коххаров во главе с моим женихом. Боги, если бы не папенькина рука, я наверно грохнулась бы ему под ноги, на потеху всем собравшимся гостям! Взгляд карих глаз неспешно скользит по лицу и фигуре Мирэ, а затем, переметнувшись на мою сторону, буквально пронизывает меня насквозь. В уголках губ появляется ироничная усмешка, и бесстыжий брюнет едва заметным движением, склоняет голову в легком приветствии. Коххары открывают Книгу Судеб, зачитывая ритуальные слова, а я начинаю ужасно злиться и нервничать под пристальным, раздевающим взглядом будущего супруга. Да как он смеет так открыто игнорировать Мирэ? Кажется, ему и вовсе безразлично, что его невеста она, а не я. Нет, я конечно, но ведь он этого не знает и продолжает нагло пялиться, протирая дыру в моем платье. Я вздрагиваю, когда глава коххаров задает вопрос:

— Подтверждаешь ли ты, Тайрон Аэзгерд Видерон Арзарийский, готовность соединить свою судьбу с наследной тэйрой Нарии?

Улыбка правителя Арзарии становится шире, и, не отрывая от меня хищного взгляда, он громко произносит:

— Подтверждаю.

— Подтверждаешь ли ты, Эя Лорелин Аурелия Нарийская, готовность соединить свою судьбу с правителем Арзарии?

Я молчу, сглатывая подступивший к горлу комок, и в образовавшейся паузе чувствую, как возмущенные взгляды присутствующих выжигают во мне гневные дыры. Отец больно сжимает ладонь — похоже, он тоже злится.

— Подтверждаю, — вскинув голову, с вызовом смотрю на того, кто через три айрона станет моим мужем и повелителем. По его лицу скользнула странная тень, и готова поклясться на Книге Судеб — кажется, он мне подмигнул. Эгла, да он издевается, он с самого начала знал, кто я такая! Наглец делает шаг навстречу, протягивая мне свою руку, и мою похолодевшую ладонь крепко сжимают его длинные пальцы. Как же хочется сбежать отсюда, но я терпеливо жду, пока он наденет на меня свой родовой перстень. Холод артефакта тяжелой гирей повисает на моей руке, и возникает такое чувство, что меня только что, словно вольную птицу, посадили в клетку.

— Теперь подаришь мне свой поцелуй, босоножка? — шепот правителя Арзарии раздается над самым ухом, щекотно шевеля волосы у виска.

Жаль, что не могу при всех врезать ему коленкой между ног. Было бы приятно посмотреть, как с его лица сползает наглая издевательская ухмылка.

— А разве вас интересует чье-то согласие? Похоже, вы привыкли брать все, что пожелаете, не спрашивая чьего-то позволения.

И все же мне удается вывести его из себя. Глаза Тайрона превращаются в узкие щелочки, и едва коснувшись моей руки губами, он едко произносит:

— Ты права, моя босоногая тэйра, очень скоро мне твое разрешение не понадобится.

— Это если через три айрона я не забуду сказать вам — «да», повелитель.

А вот теперь, я его разозлила. Красивое лицо исказила гримаса ярости, но лишь на миг. Через секунду правитель Арзарии взял себя в руки и только неестественно сверкающие глаза выдавали клокотавшую в нем злость.

— Я надеюсь, через три айрона, Эя, вы подрастете, и поймете, что у Нарии нет другого выхода. Брак со мной дает вашему миру защиту Альянса[8].

— Вы полагаете, что кроме вас на мне больше никто не захочет жениться?

— Что вы, тэйра, такая богатая и красивая девушка как вы, составила бы прекрасную партию любому правителю, но боюсь, что в Альянсе больше не осталось холостых мужчин, — улыбка брюнета превращается в хищный оскал. Он понимает, что эту словесную баталию я проиграла, но, боги, как же мне хочется стереть с его самоуверенного облика эту высокомерную спесь! Я не знаю, что на меня нашло. Отец прав: женщина не должна быть такой несдержанной.

— Зато, они есть вне Альянса, — мой ответ, кажется, ошеломил мужчину настолько, что он несколько секунд разглядывал меня словно диковинную зверушку.

— Оддегиры не берут в жены таких, как ты, девочка.

— Оддегиры не знают что я последняя сумеречная, а единственное что они ценят — это силу. Сын с даром сумеречных даст правителю оддегиры сильного наследника, неуязвимого воина — воина, которому не будет равных, — я понимаю, что несу чушь, мне не следовало читать так много книг, но остановиться уже не могу.

— Ты с ума сошла, девочка, оддегиры — чудовища. И моли Эглу, чтобы они не узнали о твоем даре, — а вот теперь в его взгляде нет и капли пренебрежения, я вижу в его глазах страх. Я довольна.

— В каждом из нас, правитель Тайрон, живет чудовище, вопрос в том, как хорошо мы умеем его скрывать, и как часто позволяем ему выбираться на волю.

— Ты слишком умна, как для такой юной девушки, — задумчиво произносит Тай.

О, ну надо же, теперь, меня, кажется, признали равной себе?