Свет в конце Бродвея

– Зачем вы так мрачно? Вы еще поживете.

– Нет, – покачал головой Виктор Андреевич. – Не хочу. У меня и раньше мысли крутились в голове, что зажился я уже на белом свете. Но ради Марии Петровны держался. А теперь без моей Маши мне что-то совсем тоскливо тут стало.

Старик отвернулся, чтобы скрыть слезы. А Инга гневно сжала пальцы в кулаки. Кто бы ни подлил отраву в питье Марии Петровне, он поступил просто чудовищно!

– Скажите, не нашли еще человека, который сделал это черное дело?

– Нет. Игорек суетится, что-то пытается сделать. Но сдается мне, что не очень-то у него получается.

– Ну что вы! У Игоря обязательно все получится. Он найдет убийцу Марии Петровны.

Виктор Андреевич ничего не ответил. Он не был склонен к разговорам. Лишь сказал, что завтра забирает тело жены и возвращается с ним домой, в город. Хоронить Марию Петровну должны были через три дня на Смоленском кладбище, где уже лежали ее мать с отцом и другие родственники.

– Приходите и вы тоже, если в городе окажетесь.

– А Сева с Вовой будут?

– Будут, конечно, – удивился Виктор Андреевич. – А почему вы спрашиваете?

И тут Инга не удержалась. Пусть о «воскрешении» Вани ей строго запрещено болтать, но насчет Севы с нее никто обета молчания не брал. И она разоткровенничалась:

– Я слышала, как Сева с Вовой сговаривались о том, что и кому должно достаться, если один из вас переживет другого, и согласно завещанию все нажитое достанется пережившему супругу.

– Пусть не переживают, – безразлично произнес Виктор Андреевич. – Сразу же по возвращении я напишу завещание, в котором распределю все нажитое и унаследованное совершенно одинаково между ними двумя. Именно так мы и договаривались поступить с Машей. Конечно, наша ошибка в том, что мы не сообщили своего решения нашим детям. Говорите, они здорово волновались, не кинем ли мы их с наследством?

В голосе Виктора Андреевича не было слышно гнева, одна лишь печаль.

– Ах, как бы я хотел снова быть молодым, чтобы меня волновали все эти глупости. Но теперь я стар, я собираюсь в иной мир. А туда люди отправляются налегке. Все, что они берут с собой, – это их добрые дела и грехи. Вот я и думаю, достаточно ли праведно прожил свою жизнь? Сижу, вспоминаю и понимаю к своему ужасу, что нет, до праведника мне очень далеко, а времени у меня почти совсем не осталось!

Инга не нашлась, что ей ответить на это, и сумела лишь выдавить из себя:

– Ну, не буду вас отвлекать. Я пойду, хотела еще зайти к Игорю.

Виктор Андреевич не стал ее задерживать. Он казался совершенно безучастным ко всему, что теперь происходило вокруг него. Он даже не пошел проводить Ингу. Сказал, что с калиткой она справится и сама. И, оглянувшись на него напоследок, Инга увидела, что Виктор Андреевич вновь склонился над своей Библией.

Выйдя от старика, женщина вдохнула полную грудь воздуха и пробормотала самой себе в назидание:

– Вот так вот живешь-живешь, а потом бац…

Инга не договорила, потому что не знала, что еще сказать, и молча побрела дальше в том направлении, где должен был находиться дом Игоря. Неисповедимы пути Господа. Кто в тот день с утра мог предвидеть, что уже к вечеру Марии Петровны не будет в живых? Ничто не предвещало ее кончины, и однако же она последовала.

Углубившись в свои мысли, Инга внезапно услышала визгливый женский голос, прозвучавший у нее почти над самым ухом:

– Фелиция Дмитриевна, вы не видели, куда делся костюм Кинг-Конга? Вы меня слышите? Фелиция Дмитриевна, вы тут?

Кажется, только безнадежно глухой не услышал бы этот громкий голос. Инга завертела головой в поисках его обладательницы. И увидела в окне небольшого ярко раскрашенного домика интеллигентного вида тетку с тощим пучком, стянутым на затылке так туго, что казалось, он натягивает кожу, обнажая большие лошадиные зубы.

– Где костюм Кинг-Конга? – повторила она еще громче свой вопрос.

Однако упомянутой Фелиции Дмитриевны ни видно, ни слышно не было. Наконец по прошествии пары минут эта достойная особа все же появилась и величественно осведомилась:

– Что вам угодно, Теодора Николаевна?

– Костюм! – взвизгнула тетка с пучком на затылке. – Костюм Кинг-Конга! Где он? Сегодня у нас спектакль, а костюм главного злодея отсутствует!

– Это обезьяна которая, что ли? – осторожно осведомилась Фелиция Дмитриевна, оказавшаяся миловидной бабулечкой, изящной и почти бестелесной, о которых обычно говорят «божий одуванчик».

Но распаленная Теодора Николаевна не пожелала разговаривать мирно и снова взвизгнула, словно ржавая пила:

– Довольно странно для костюмера не знать, как выглядит костюм Кинг-Конга.

– Да помилуйте, Теодора Николаевна. У вас же каждый день новая постановка. Где же мне всех героев упомнить по именам? То из Поневилля придумали какую-то Радугу – голубого пони вам делай. То принцесса Силестия у вас с крыльями – новый костюм придумывайте для вас. То обезьяна эта. Сколько меха я на нее извела, вспомнить страшно! А теперь говорите, что он пропал? Как же такое может быть?

– Тут он лежал! Тут!

И распаленная Теодора Николаевна ткнула пальцем прямо перед собой. Получалось, что костюм лежал где-то под окном.