Свет в конце тоннеля (СИ)

Я стал немного смелее, но не настолько, чтобы жить полноценной жизнью, как все остальные омеги. "Альфобоязнь" не отступала, и я ничего не мог с этим поделать, даже Тоджина Нила я переносил с некоторым напряжением, хотя отлично понимал, что он для меня ближе брата, и скорее отрежет себе левую руку, чем причинит мне хоть какой-то намек на беспокойство. Тоджи никогда не пугал меня внезапным прикосновением, заглушал свой естественный запах приятным дезодорантом, и постепенно я перестал интуитивно опасаться его природы. Думаю, именно это тесное общение пусть с очень молодым, но все-таки альфой, и положило начало моему относительному выздоровлению, и в тот день, когда я впервые отважился посетить офис компании Диана, запахи альф не бросили меня в дрожь паники, вызвав лишь небольшой дискомфорт в общении.

Постепенно я стал приезжать на работу все чаще, и сотрудники обоих полов стали для меня привычными. Но посторонние люди действовали на меня по-прежнему угнетающе, и я не посещал магазины, общественные места и мероприятия, не ходил свободно по улицам и не пользовался городским транспортом. Между тем доходы мои росли, и пропорционально с достатком, видоизменялся и мой загородный дом. Я прикупил земли и расширил свои владения, благо соседей вблизи не было, и сложностей в этом плане никаких не возникло, нанял рабочих соорудить крытый гараж с подъездной аллеей, обнес свою территорию высоким забором, постепенно превращая это место в подобие личной крепости, и к тому времени, когда мое новое имя, которое я взял в целях все той же безопасности от родных и близких, приобрело довольно широкую известность, ни поймать меня врасплох на дороге, ни сфотографировать стало невозможно. Да никто и не знал, что в этом странном доме на окраине большого города, устроенном так, словно завтра наступит конец света, живет тот самый невидимый миру дизайнер, который навел немалого шороха в мебельном производстве.

Прошло пять лет. Дизайн от Брайна Пита стал на слуху у всей отрасли, а я превратился в весьма состоятельного молодого омегу, который мог позволить себе очень многое. Я сделал пластику и убрал шрамы на лице, немного подкорректировав внешность, и даже Тоджин, впервые увидев меня в новом облике, сказал, что узнать меня прежнего можно только с большим трудом. Я окончательно осмелел и успокоился, и даже дал согласие на участие в международном конкурсе новаторских разработок, никак не рассчитывая, однако, занять в нем первое место. Но вот теперь мне впервые предстояло выйти на люди в своем настоящем качестве, в истинном облике, явив миру лицо и голос.

Как вынесу я такое испытание, и правильно ли поступаю, решаясь на это? Жалеть было поздно, осталось одно - смело идти вперед, не оглядываясь на прошлое. Отец меня не искал, Эйнар Харт тоже. Я не интересовался ни семьей, ни тем более бывшим любовником, но вот забыть... Забыть Эйни я не мог, да и мальчишки не дали бы, - в целом совсем на него непохожие, они копировали отца в мелочах. Его сыновья, его кровь, его наследственные черты... С этим я должен был смириться, ежедневно вспоминая своего навсегда потерянного альфу, которого посчитал когда-то за истинную пару, хотя и не слишком верил в эту излюбленную среди романтически настроенных омег теорию.

***

- Ты как, Кэри, выдержишь? - наедине Тоджин по-прежнему называл меня настоящим именем. - Ты бледный, даже под макияжем...

- Не бойся, парень, все будет хорошо! - бодро ответил я, перед тем, как собраться с духом и выйти из машины у Дома искусства, где должна была состоятся церемония награждения, а затем и прием. - Запахи альф давно перестали быть для меня проблемой, а лезть ко мне с поцелуями там, надеюсь, не будет ни у кого повода...

- Отлично, если ты шутишь, то все в порядке. Готов, Кэри? Я выхожу первый, - он вышел и распахнул передо мной дверку, решительно оттеснив папарацци. Моя охрана тут же окружила нас, и мы медленно пошли по ковровой дорожке к широкой лестнице и блестящим вращающимся дверям, сопровождаемые яркими вспышками фотокамер. Я - маленький хрупкий омега в роскошном вечернем костюме и темных очках на половину лица, и великан альфа, которому я едва доставал головой до середины груди.

- Когда ты так вымахал, Тоджи? - шепотом пошутил я, подбадривая себя звуками собственного голоса.

- Твоими заботами, братик, - в тон мне ответил он. - Смотри не споткнись перед телевизионщиками, а то Оли очень расстроится, когда будет смотреть на тебя в репортаже, он очень чувствительный парень...

Члены жюри и почетные гости торжественно приветствовали нас в холле. Я снял очки, почувствовав себя почти обнаженным, но близость надежного плеча Тоджи придала мне смелости. Ни на кого особенно не глядя, я мило улыбался безликой толпе, проходя в банкетный зал по живому коридору людей в черных смокингах. О, как же давно я не был на публике, как долго сидел в уединении, и как нелегко мне сейчас выносить это непривычное многолюдие!