Свет в конце тоннеля (СИ)

— Если это было извинение, то оно принято. Было здорово. Ты, оказывается, горячая штучка. И я это говорю не только потому, что у меня пять лет женщины не было. Уже одеваешься? Постой секунду, запомню тебя такой. Ты красивая, знаешь? Ладно, иди. Я так понимаю, что это было не только извинение, но и прощание. Что-то ты знаешь такое, да? Ладно, не хочешь — не говори. Завтра один чёрт всё выяснится. Последний поцелуй — и иди.

* * *

— Может, всё-таки представишься, грубиянка-на-велосипеде?

— Зови меня Джен, если тебе непременно нужно имя. Но наше знакомство, я надеюсь, будет кратким. Если вы, конечно, не собираетесь опять податься в бега. Велонагрузки улучшают форму задницы, но я за последнее время уже накаталась.

— Как минимум, я тебя выслушаю.

— Слава Мирозданию! Я счастлива, чёрт меня дери. Он меня выслушает!

— Прекрати кривляться.

— Я ещё и не начинала. Ладно, что ты хочешь узнать?

— Кто ты такая?

— Я Джен. Корректор второго ранга. Но ведь тебе это ни о чем не говорит, да?

— Разве что о том, что ты очень хочешь быть первого. Но ничего не выходит, и ты злишься.

— Ой, иди в жопу! Между прочим, если бы ты не утащил мальчишку куда-то вдоль по реке, я бы подобрала его и эту дуру сразу, как только прибыла в срез. Всё бы прошло быстро, тихо, аккуратно, коллапс бы закончился, кросс-локусы заработали, а я получила бы первый ранг. Но из-за вас я провафлила все сроки и вместо поощрения получу в лучшем случае выговор. А уж как я за вами набегалась! Только наведусь на пацана, приеду — а вас уже снова куда-то унесло. Что, Лиарна? Да, я медленно навожусь, и что? У всех свои недостатки. На себя посмотри!

— Зачем тебе пацан?

— Ты что, дурной?

— Знаешь, очень хочется отвесить тебе подзатыльник. В педагогических целях. И я могу не сдержаться.

— Только попробуй! Проведёшь тут остаток жизни, дедуля! В педагогических целях!

— И всё же ответь на вопрос.

— И правда, дурной. Ты что не видишь, какие у него глаза синие?

— Вижу. У него и у Лысой.

— И у меня, блин, разумеется! — девушка сняла чёрные очки и показала. — Ты правда не знаешь, что это значит?

— Мало меланина в радужке?

— Не, я не могу… Великое Мироздание, я окружена идиотами! Мальчишка — фокус коллапса. Если его отсюда не вытащить, миру кранты.

— Да ладно! Всё как раз начинает налаживаться, агрорадиус уменьшается, люди собираются в общины…

— Ты меня не слушаешь? Это коллапс, придурок! Он не проходит сам! Если тебе кажется, что стало лучше, ты просто чего-то не заметил!

— Чего, например?

— Например, того, что наступающая зима будет длиться не пять месяцев, а два года. И морозы будут до минус пятидесяти. Местные зря ковыряли шаловливыми ручками древние артефакты.

— Это точно? Про зиму?

— В отличие от этой лысой халтурщицы, я изучаю обстановку до того, как кидаюсь в драку! Но, блин, первый ранг у неё!

— Завидуешь?

— Чему? Она же просто старуха! Ей тридцатник, как минимум! Из жалости за выслугу лет дали!

— Ну да, конечно… Впрочем, дело ваше. Я пока не понял, причём тут пацан.

— Ох, как сложно с простецами… Дедуля, намотай себе на бороду — когда в мире начинается коллапс, у него всегда есть точка фокуса. Это ребёнок — мальчик или девочка, пофиг, — который однажды просыпается с синими, как железнодорожный светофор, глазами. Никто не знает, почему это так, никто не знает, почему именно он. Эмпирически вывели, что этому особо подвержены дети в тяжёлом стрессе и большом горе. Но это не обязательно. Иногда никаких видимых причин нет. Вокруг такого бебика начинает закручиваться воронка причинности, приводящая к гибели мира. Иногда сразу, иногда процесс затягивается, но результат всегда одинаков — очередной пустой мир. Раз ты контрабандист, то наверняка на них насмотрелся.

— Так это он во всём виноват?

— Ты чем слушаешь, старче? Ни в чём он не виноват. Он не причина, а фокус коллапса. Но если его убрать, то всё закончится.

— Ладно, допустим. А у тебя тогда почему глаза синие? Не надо их закатывать, просто скажи.

— Да потому что я, блин, корректор! А это значит, что я была такой же, как он! — девушка ткнула пальцем в пацана. — Но меня вытащили так же, как я собираюсь вытащить его! Мой мир выжил, хотя мне его ничуть не было жалко! Как по мне, он заслужил свой коллапс, но меня не спросили. Такие как я, получаются только из таких, как он, поэтому я теперь отрабатываю карму — таскаюсь из одной жопы мироздания в другую, вытаскивая малолетних засранцев.

— Значит, Лысая Башка тоже корректор?

— Лиарна? Да, блин. Самая старая из действующих. Мало кто из нас доживает до тридцати. Но это нифига не заслуга, слышишь? — повернулась она к женщине. — И где теперь твой первый ранг, а?

— А почему она… Ну, такая?

— Потому что поторопилась. Ах, мы же такие опытные, такие умные, всё видали, ко всему готовы, да? Зачем исследовать мир, зачем выяснять условия? Ах, время уходит! Ох, коллапс всё ближе! Ой, будут жертвы! И что вышло, а, Лиарна? Ах да, ты же не можешь говорить! Какая ирония! Ты так любила читать мне лекции! Как же ты меня, глупую малолетку, поучать теперь будешь? Молчишь? То-то же!

— И что случилось? — напомнил Ингвар.