Свет в ладонях

В насыщенной беседе, произошедшей между ним, доктором Мо и господином ле-Паулюсом, было постановлено следующее. Ле-Паулюс раскается и вернёт труп на место (позже было дополнительно оговорено, что, так и быть, этим займётся Клайв). Труппа доктора Мо признает, что пик её славы в столице миновал, и покинет город — впрочем, не прямо сейчас, а в тот день, когда Клайв им скажет. И уедет она в расширенном составе. Господин Паулюс наймёт профессионального плотника, чтобы сподручнее было собирать и разбирать сцену, а к доктору Мо будет приставлена ассистентка, которая в будущем наденет костюм сестры милосердия и будет на сцене подавать доктору инструменты из чемоданчика. Этих двоих надо будет вписать в общий паспорт труппы, с которым Анатомический театр доктора Мо колесил по стране. Так они смогут проехать через любые ворота в столице.

Идея про ассистентку Паулюсу очень понравилась.

— Хорошенькая женщина! Именно то, что нам надо, — воскликнул он, энергично хлопая себя по колену. — И как я сам не додумался? Она оживит публику, можно даже не уезжать сразу…

— Нет, вы уедете сразу, — отрезал Клайв. — К тому же, по правде, ассистентка не такая уж и хорошенькая.

— С бородой?

— Что?! Нет, но…

— Нужна или хорошенькая, или с бородой. Закон мира лицедеев, мой друг, только так, а иначе от женщины на подмостках нет никакого толку.

— Уж какая есть. Или берёте её вместе с плотником, или едем в дежурную часть — оформлять дело о похищении трупа. Ну?

Паулюс повздыхал и сдался. Доктор Мо столь воодушевился самой идеей об ассистентке, что ему было без разницы, хорошенькая она или с бородой. Старичку остро не хватало внимания и участия, чем Паулюс бессовестно пользовался; и Клайв последовал его примеру.

Впрочем, вся эта затея, говоря откровенно, имела дурноватый запашок — и мошенничества, и мертвечины. Так что Клайв пока не стал делиться своими успехами с Джонатаном и «его подружкой», как Клайв продолжал именовать про себя принцессу Женевьев. Может, думал он, подвернётся что-то получше, тем более что Джонатан всё ещё был слаб и вряд ли смог бы достаточно убедительно размахивать плотницким топором.

Однако когда Джонатан и принцесса внезапно явились в «Гра-Оперетту», стало понятно, что искать другие возможности некогда.

Доктор Мо паковал пожитки, не скрывая печали, соседи же по площади и конкуренты не скрывали злорадного торжества. Даже вчерашние зрители, в лице нескольких особенно гадких мальчишек, не упустили случая кинуть в голема камень и прокричать: «Катитесь в ад со своими мертвяками!» Голем печально загудел, когда камень отскочил от него, оставив вмятину на жестяном покрытии, а Паулюс, погрозив мальчишкам кулаком, обхватил своего жестяного приятеля поперёк груди и поволок к повозке. Отдуваясь, он думал, что и впрямь им не помешает ещё один помощник, ибо весила эта махина чёрт знает сколько, и таскать её в одиночку, или даже при посильной помощи хилого доктора, было весьма тяжело.

Утром следующего дня ле-Паулюс уселся на козлы, понукая худосочную лошадку (ибо обязанности импресарио и казначея он сочетал также с обязанностями кучера, повара и разнорабочего). Доктор Мо забрался в повозку и уселся между грудами досок, ворохом занавесей и големом, сваленным кучей в дальнем углу. Напротив доктора сидел его новый плотник, Джонатан, а рядом с плотником, прямая, как струна, бледная, как похищенный Паулюсом мертвец, с туго завязанным под подбородком капором, кидавшим глубокую тень на её лицо, сидела новая ассистентка — девица Клементина. Чем-то она напоминала доктору Мо его дочку, которую он, беспутный студент-медик, бросил вместе с её матерью сорок лет назад, и обильные старческие слёзы выступали на выцветших глазках доктора при этом сентиментальном воспоминании.

— Ничего, деточка, мы о тебе позаботимся, всё будет славно, — прошамкал старик, и повозка тронулась.

Ехали через западные ворота — Клайв в этот день стоял там в карауле и был в числе проверяющих паспорта. Однако, когда повозка Анатомического театра, непрезентабельно громыхая колёсами и подпрыгивая на булыжниках, подкатила к воротам, людей в серо-зелёных мундирах городской стражи там оказалось куда больше, нежели предполагалось.

Похоже, кого-то ждали. Похоже, кого-то очень хотели поймать. Похоже, что дело пахло теперь не только мертвечиной и мошенничеством, но и кутузкой — причём сразу для всех участников авантюры.

Перед повозкой стоял дилижанс, и документы досматривались у всех пассажиров — а было их не меньше дюжины человек, поэтому дело шло медленно. Пока оно шло, Джонатан высунул нос из-под полога повозки и с ужасом увидел, что стражники пристально всматриваются в лица всех проверяемых женщин, особенно молодых, а потом сверяются с каким-то листком бумаги — должно быть, портретом или словесным описанием беглянки. Хорошо хоть знакомых своих Джонатан среди стражников не увидел — внешность у него была самая заурядная, безо всяких особых примет, так что вряд ли его узнают сходу. А вот с принцессой могли возникнуть большие проблемы.