Свет в ладонях

Задорный голос, разухабисто комментировавший происходящее, принадлежал молодому человеку в надвинутой на лоб шляпе, размахивающему пистолетным стволом прямо у носа какого-то тощего господина. Тощий господин, совершенно зелёный от страха и негодования, не спешил потрошить карманы, что вызывало у молодого человека предсказуемое возмущение. Похожими сценками заполнился весь ресторан: дамы в мехах и мужчины во фраках, сидящие за просторными столами, рылись в своих бумажниках и ридикюлях, снимали драгоценности и, дрожа и рыдая, бросали их в большие вещевые мешки наподобие тех, с которыми путешествуют по миру бродяги. Мешки эти были гостеприимно распахнуты руками мужчин, молодых и не очень, каждый из которых держал по пистолету и никуда не торопился, не просто грабя, а недвусмысленно наслаждаясь грабежом. По бандиту стояло также у каждого тамбура. В люксовозе не было боковых окон, но и он, без сомнения, был захвачен, поскольку летел по-прежнему вперёд, ничуть не замедлив хода.

Положение, однако, было не столь удручающим, как казалось на первый взгляд. Джонатан мгновенно прикинул план операции: снять охранника возле тамбура, проникнуть в люксовоз, очистить его от бандитов, затем тихо вернуться в вагон первого класса и, забравшись в последнее купе, освободить приставленную к поезду охрану… Вместе с Клайвом и Джонатаном, да ещё с тем гитаристом, их будет шестеро, а бандитов — раз, два, три, четыре… Четверо в ресторане, да двое в тамбурах, плюс те, которые охраняют выход, пленников и люксовоз. Но если снять их по одному, то шансы в окончательной схватке будут очень даже…

Прикинуть шансы как следует Джонатан, увы, не успел. Посвистывание люксовоза сменилось вдруг высоким, пронзительным воем. Поезд тряхнуло, вагон качнулся, накреняясь в сторону, и, казалось, был готов сойти с рельсов, но выпрямился в последний момент. А вот Джонатан, увы, тем же похвастаться не мог: инерцией его швырнуло вперёд, и, если бы окно, в которое он заглядывал, было закрыто, наш злосчастный друг врезался бы в него лбом и свалился бы прямиком под колёса, где и был бы бесславно раздавлен. Однако окно было лишь зашторено, и Джонатан сорвал шторку, влетев в неё головой и с грохотом обрушившись на стол, сервированным рябчиками и перепелиными яйцами в белом вине.

Шторка намоталась ему на голову, и он яростно задрыгал руками, пытаясь от неё избавиться. Вокруг немедленно поднялся крик, мужчины орали, женщины рыдали — похоже, вторжение Джонатана сняло заглушку, поставленную страхом от внезапного нападения, и пассажиры злосчастного состава пошли вразнос. Теперь их вопли, должно быть, были слышны даже в вагоне третьего класса. В сущности, это был наилучший момент для нападения. Вот только Джонатан уже не мог им воспользоваться. Всего через секунду он был схвачен, вздёрнут на ноги и водворён на ковровую дорожку посреди вагона. Шторку наконец сдёрнули, и Джонатан увидел из-под растрёпанных вихров, упавших на глаза, пистолетное дуло, направленное ему прямиком в лоб.

— Ещё один герой выискался, — презрительно сказал тот самый молодчик, который так сокрушался горестями детей фабричных рабочих. — Что-то многовато их на один состав. Может, этого уже пристрелить?

— А валяй, — ответствовал ему голос, чудовищный в своей небрежности. — Остальным хоть будет наука.

Всего мгновение отделяло лоб Джонатана от роковой встречи с пулей. Это было одно из самых неприятных мгновений в жизни нашего героя, и, однако, именно оно подарило ему спасительное чудо. И на сей раз это был не Клайв, выскакивающий на выручку, как чёртик из табакерки, а голос — тот самый ужасающе небрежный голос, легковесно приговоривший невинного к смерти.

Джонатан знал этот голос.

— Стойте! — заорал он так, что перекрыл визг и суету заметавшихся пассажиров. — Стойте, чёрт вас дери! Господин барон ле-Брейдис!

Он знал, что если выкрикнет слово, пришедшее ему на ум в первый миг, то бандит, направивший пистолет ему в голову, сочтёт, что жертва повредилась умом со страху, и всё равно спустит курок. Поэтому, умудрившись принять в экстремальных обстоятельствах единственно верное решение, Джонатан сказал то, что сказал.

Рука с пистолетом застыла. Голос, только что велевший убить его, громыхнул во вновь установившейся тишине:

— Какого дьявола?! Заткните рот мальчишке!

— Поздно, все уже слышали! Господин барон ле-Брейдис, и как вам не совестно! — заорал Джонатан что было мочи, боясь, как бы подручный главаря не выполнил приказ слишком буквально. Проще всего заткнуть человеку рот, выстрелив в него, но теперь, когда Джонатан повторил имя бандита, его слышал весь состав — им придётся убить всех.

А его дед так поступить не сможет, несмотря ни на что. Джонатан был уверен.