Свет в ночи

— Я ему ничего не сказала. Не потому, что ты или Стоунсмит не велели мне этого делать, а потому, что я не хочу, чтобы он тревожился. У него и так забот хватает.

Бен помолчал, не сразу решившись затронуть щекотливый вопрос.

— А о ребенке ты ему сказала?

Бриджет смотрела на озеро. Согнув одну ногу, она уперлась локтем в колено и запустила пальцы в растрепавшиеся волосы.

— Пока нет. Он отнесся к этому с не меньшим энтузиазмом, чем я. Он хотел, чтобы это был мальчик — чтобы я назвала его в его честь. Не нужно быть Фрейдом, чтобы сообразить почему. Ему хочется, чтобы после него кто-то остался. И я тоже.

Она не пустила муравья к себе на сандалию, смахнув его со скатерти.

— Ты в основном поэтому решила рожать?

— У меня было много соображений. Когда мы только узнали, что Ричи болен, я поймала себя на мысли: «А что бы сделала я, если бы узнала, что жить мне осталось недолго?» И рождение ребенка оказалось на первом месте.

Она наклонила голову и подперла подбородок кулаком. Солнечные лучи играли в ее блестящих волосах. Ее огромные карие глаза пристально смотрела на него.

— Чего я никак не могу понять, это почему ты рискуешь своей жизнью.

— Моей? — Он пожал плечами, словно это был сущий пустяк. — Такая работа.

— Нечего отговариваться, мистер Уэйн!

Бен немного подумал, прежде чем ответить:

— Пока существуют люди, которые готовы убивать, чтобы получить то, чего им хочется, кому-то надо вставать у них на пути.

Это была главная причина, по которой он остался. Хотя Бриджет не ошиблась — причин было множество. Бен знал, что, оставшись в ее доме, он может подвергнуть ее опасности. Но если он оставит ее одну, все может обернуться еще хуже. Кто остановит контрабандистов, если они наткнутся на этот дом и решат использовать его в качестве своей базы? А оказавшись в доме, они могли бы или избавиться от нее, или оставить — чтобы развлекаться. От этой мысли ему становилось тошно.

— Так что ты готов жертвовать своей жизнью ради убеждений, — сказала она.

— Ну, все не настолько драматично. Я рискую жизнью только по вторникам и четвергам. А в остальные дни работаю с бумагами.

Вытянувшись на траве во весь рост, Бриджет привалилась спиной к нагретому солнцем камню и подняла руку, чтобы прикрыть глаза от яркого солнца.

— А каково тебе на самом деле работать?

— В моей работе нет ничего привлекательного. Переезжаю с места на место. Иногда внедряюсь в группу, иногда — веду наблюдения издалека. Надо будет как-нибудь рассказать тебе, как меня посвящали в члены группы крутых рокеров.

— Обязательно, — улыбнулась она.

Оба знали, что этот момент может никогда не наступить. Бену вдруг настоятельно захотелось рассказать ей что-нибудь еще, поделиться с ней всем, чем можно, — пока есть возможность. Он поступил неправильно, изобразив все невероятно легким: словно после завершения этого дела он просто возьмется за следующее. Расстаться с ней будет далеко не легко.

— Так где же ты живешь? — ни с того ни с сего спросила она.

— У меня квартира в Атланте.

— В центре страны.

— В этом весь смысл.

Она прищурилась, глядя на облако.

— Тогда почему мне представляются голые стены, холодильник, где на пустых полках лежат три упаковки йогурта с просроченным сроком, а на полу у щели для почты — куча счетов?

— Не сомневаюсь, что ты бы сотворила с моим жилищем чудо.

— Ну, это ведь моя работа. А откуда ты родом?

— Из Пенсильвании, из западной части. А почему тебе понадобилось все это знать?

Бриджет села.

— Можешь рассматривать это как собеседование. Я не говорю, что согласилась на твое предложение — но в соглашении было оговорено и то, что я буду знать, кто отец моего ребенка.

Бену приходилось бывать в ситуациях, когда от способности владеть собой зависела его жизнь. И сейчас он сосредоточил все силы на том, чтобы не выдать своей реакции.

— Так ты еще раздумываешь над моим предложением?

— Я не уверена, что меня устраивает то, что я услышала.

Он быстро сел, так и не поняв, откуда возникла эта острая боль в груди: из-за сломанного ребра или раненого самолюбия.

— А что именно тебе не нравится?

— Ты слишком много бываешь один.

— Это часть моей работы.

— А работа важнее всего.

— Поддерживать справедливость — важнее всего. Ты со мной не согласна?

— С тобой — согласна. Я просто не могу понять, как это твоя бывшая жена ухитрилась не заметить, насколько ты порядочен и предан.

Бен хмыкнул:

— Порядочен, предан — и вечно в разъездах. Она сказала, что работу я люблю сильнее, чем ее.

— И это действительно было так?

Бен не ответил, пытаясь сообразить, как лучше поступить. Его предложение было очень простым, и для его осуществления не требовалось вытаскивать на свет все свое грязное белье.

— Я не создан для семейной жизни.

— Или твоя жена не была создана для тебя, — высказала предположение Бриджет.

— Я ее ни в чем не виню.

— Это совершенно очевидно.

— Что это должно означать?

— У вас не сложились отношения — а одному Богу известно, сколько сейчас браков распадается! — и… бумс! Ты сдаешься.

«Бумс» не вполне точно характеризовало положение дел.