Свет в окошке. Земные пути. Колодезь

— Работать, дети шайтана! — закричал Исмагил. — Быстрее в землю зароетесь — целее будете!

Однорукий подошёл к одному из новичков, толкнул его в недорытую траншею.

— Чему я тебя учил? Окоп роешь — в яме стоишь! Хоть до колен, а ноги прикрыты. Я вон без руки воюю, а без ноги ты никуда не годен будешь! Храбрость храбростью, а глупость — сама по себе.

Семён споро орудовал лопатой, слушал крикливые пояснения учителя, а сам поглядывал на осаждённый город. Посад большой, а стена невысокая, едва в рост человека. Земляные валы косо облицованы камнем и побелены, а вернее — залиты едкой известью, чтобы никто не взбежал нахрапом по скользкому склону. За стеной кучно виднелись крыши домов и поднимался к небу шпиль с крестом на верхушке.

Грехи наши тяжкие! Конечно, за стеной сидят еретики, паписты — те самые злыдни, о которых Мартынка столько непригожего рассказывал… А всё-таки на спице крест красуется, и оттого в душе начинает гореть стыд.

На следующую ночь Семён сбежал.

Выполз из шатра, пробрался среди куч развороченной земли, перемазавшись в извёстке, влез на покатую стену куртины и оказался в городе. Никто Семёна не заметил, беспечное охранение схватилось за оружие, лишь когда фигура беглеца с ружьём в руках объявилась в дверях кордегардии. Тут оказался самый опасный момент во всём предприятии, поскольку всполошенные воины могли в ту минуту запросто Семёна порубить. Однако господь миловал, и Семёна, накрепко повязавши, доставили пред грозные очи коменданта крепости, адмирала и губернатора арабских провинций Руиса Ферейры д’Андрада.

Руис Ферейра был шестым губернатором португальской Аравии, а число шесть, как всем известно, не лучшее из чисел. Полтораста лет назад славный Альбукеркер прибыл в эти воды со своей эскадрой. Своё прибытие Альбукеркер ознаменовал громкой победой, разбив у сомалийского берега флот последнего из мозамбикских султанов. Затем португалец напал на Индию, подарив католической короне Гоа, а спустя два года появился в Персидском море, отняв у персов Гурмыз, а у арабов Маскат.

У шестого губернатора история повторялась в обратном порядке. Двадцать лет назад во главе мощной эскадры он появился в этих водах и немедленно был разбит пришлыми англичанами, причём даже не королевским флотом, а кораблями ост-индской компании. После этого персы воспряли духом и оттягали у д’Андрады город шести климатов, островной Гурмыз. Затем и арабы вообразили себя воинами, и уже третий раз номады шейха Сеифа пытаются прорваться сквозь цепочку фортов. Порой Руису д’Андраде мстилось в ночных кошмарах, будто Альбукеркер смотрит с небес на негодного губернатора, растерявшего всё, что было приобретено, и жестоко пеняет ему перед глазами святых и праведников. Тогда поутру Руис Ферейра призывал замкового капеллана Мануэла Эаниша, заказывал молебны и требовал большего усердия в борьбе с мусульманским нечестием и иными противными католичеству извращениями.

В таком настроении пребывал шестой губернатор в ту минуту, когда к нему приволокли связанного Семёна.

Престарелый правитель ни минуты не сомневался, что перед ним пойманный лазутчик. Руис Ферейра д’Андрада видел людей насквозь и готов был немедленно повесить изловленного шпиона. Однако любопытство пересилило, и сначала Семёна допросили.

По-арабски в ту пору Семён почитай что и не говорил, знатоков турецкого в крепости тоже было негусто. А вот когда Семён с горя попытался объясниться по-датски, то неожиданно услышал ответ.

Повелитель сущего, каким именем его всуе ни помяни, любит для исполнения своих предначертаний извилистые пути. Так случилось и на этот раз. Среди португальских офицеров оказался один, столь же чуждый португальцам, как и сам Семён. Звали его Питер ван Даммам, и был он голландцем, хотя фамилия его оказалась созвучна арабскому посаду, что совсем неподалёку от Маската. В юности ван Даммам бывал в Датской марке, к тому же языки датский и голландский схожи, как, например, схожи промеж себя славянские или тюркские наречия. А дорога, приведшая голландца в Аравию, оказалась и того причудливей. Некогда страна мельниц и тюльпанов принадлежала испанской короне, и с тех пор повелось, что многие фламандские, зеландские и даже ютландские графы служили в Мадриде, хотя испанские власти недолюбливали еретиков. А тут случилось так, что католическое величество, король Испании Филипп Третий стал в то же время католическим высочеством, королём Португалии Филиппом Первым. Португальцев в Испании тоже недолюбливали, и, должно быть, потому ван Даммаму и его единоверцам в Лиссабоне показалось уютнее, нежели в Мадриде.

С грехом пополам Семён объяснил, кто таков. Особо упирал на своё христианство, вздымая к небу сохранённый Мартынов крест. Так или иначе, но Семёна выслушали. Не хотелось адмиралу верить в подход янычарского войска, но что делать, если форт Кальбу лежит в развалинах? Кто-то же его взял… Офицеры разглядывали мушкет, принесённый Семёном, втайне вздыхали: хороший мушкет, не хуже испанских. Беда, если перебежчик не соврал…