Свет в тумане

Он быстро поднялся и шагнул в холл гостиницы, надеясь занять себя делом, чтобы не осталось лишнего времени на размышления. Внутри было тихо и пусто, все в такой час были обычно на прогулке. Еще несколько часов до заката, можно провести это время на пляже, или на вересковых пустошах, или в местном пабе. Одна только хозяйка оставалась за стойкой, занятая проверкой счетов.

- Госпожа Альден, я взгляну на картину поближе? - спросил Реджинальд.

Хозяйка кивнула любезно. В какой-то упущенный момент Реджинальд попал к ней в милость, а госпожа Альден даже позабыла, что у нее под одной крышей проживают состоящие в греховной связи любовники.

- Конечно, господин Эншо. Я помогу вам снять ее.

- Лучше не стоит, - покачал головой Реджинальд. - Это может быть артефакт.

Госпожа Альден пожала плечами и вернулась к своим делам.

Реджинальд первым делом поднялся в номер и взял пару нитяных перчаток, «пудреница» и рабочий блокнот уже были при себе. Спустившись, в холле он столкнулся с Мэб и леди Гортензией, но женщины, оживленно разговаривающие, не обратили на него внимание. Больно кольнуло ощущение потери.

С усилием выкинув эти мысли из головы, Реджинальд занялся картиной. Она была сравнительно небольшой: в длину около метра и в высоту сантиметров шестьдесят. Вполне традиционные размеры для пейзажа, украшающего стену провинциальной гостиницы. И рама была заурядная, без грана магии. Чего нельзя было сказать о самом полотне. «Пудреница», после перенастройки, впрочем, барахлившая, завибрировала, выдала какой-то непонятный, совершенно бессмысленный результат, и отключилась. Перед Реджинальдом несомненно был артефакт. Но что он делал?

О зачарованных картинах ходили легенды, но за свою жизнь Реджинальд так ни одной и не встретил. В собрании Абартона были некоторые полотна, условно относимые к артефактам, но там чары крылись обычно в раме или холсте, но не в самом изображении. Должно быть, в самом процессе творчества изначально было что-то магическое, во всяком случае, многие вещи почти не поддавались чарам. Даже с некоторыми старинными ювелирными украшениями нелегко было иметь дело, хотя уж они-то издревна предназначались на амулеты. Зачаровать картину мог только ее автор, а так уж повелось, что ты либо художник, либо маг-артефактор. Должно быть, на все сразу сил не хватает.

Кто, скажите на милость, написал это полотно, и что оно делает?

Реджинальд склонился ниже, пытаясь в положенных небрежно мазках различить подпись, и лицо его закололо от магическоо фона. Реджинальд поспешно выпрямился.

- Госпожа Альден, есть у вас сейф? Думаю, эту картину разумнее всего пока убрать.

Хозяйка посмотрела сперва на него, потом — с тревогой — на картину, лежащую на столе, и согласно кивнула.

- Следуйте за мной, господин Эншо.

27.

- Постойте-ка, постойте-ка, леди Мэб, - хихикнула по-девчоночьи леди Гортензия. - Вы хотите знать содержание завещания барона Хапли?

- Что-то не так? - нахмурилась Мэб.

- О, нет-нет. Мне просто показалось, леди Мэб, что вы чураетесь сплетен.

- Сплетни меня не интересуют. Мне нужно знать содержание завещания.

Фрейлина снова рассмеялась, странны хрипловатым смехом, точно делает это нечасто.

- Что ж, леди Мэб, идемте. Удовлетворим ваше любопытство. Но, умоляю, помалкивайте. То, что вы простите меня сделать, не вполне..

- Законно? - предположила Мэб, гадая, не вышвырнет ли их нотариус Хапли за порог.

- Этично, - покачала головой фрейлина. - Роанатские законы — вещь тонкая и гибкая. Идемте, леди Мэб.

Возле зеркала в коридоре леди Гортензия задержалась, чтобы поправить прическу и макияж. Удовлетворившись своим внешним видом, фрейлина взяла Мэб под руку.

- Что ж. Надеюсь тут нетрудно будет отыскать экипаж.

Мэб в эту минуту пожалела, что Эффи Хапли умчалась вместе со своим авто, и что сама она не умеет водить машину. И еще больше о том пожалела, когда оказалось, что единственный доступный транспорт — скрипучая коляска на два места без кучера. Она словно пришла из прошлого века. Мэб такое только в детстве видела: в Имении на такой возили на празднике Майскую Королеву, всю в цветах и лентах.

- С детства на такой не ездила, - леди Гортензия ловко взобралась в коляску и взялась за вожжи. - Садитесь, леди Мэб.

- Дайте угадаю, - Мэб вскарабкалась в коляску куда менее изящно и кое-как устроилась на жестком сиденье. - Вы были Майской Королевой каждый год.

- Нет, - хмыкнула фрейлина. - Это моя сестра раз за разом становилась королевой. Но я пробиралась в каретный сарай по ночам и {воображала} себя королевой. Я всегда была завистлива. Держитесь крепче, леди Мэб.

Фрейлина щелкнула вожжами, пуская лошадь бодрой тряской рысью, и Мэб едва успела ухватиться за шляпку. Это была худшая поездка в ее жизни. Даже в первый раз сев в автомобиль, Мэб так не боялась. Поездка, не занявшая так уж много времени, показалась ей вечностью.