Свет во мраке

В послании я просил спустя четыре дня после получения сего письма отправить им навстречу большой и хорошо вооруженный отряд, с подкреплением в виде живой святости — так и написал. Думаю, отец Флатис поймет мою тихую насмешку и отправит с отрядом пару монашков.

Сейчас, если не считать отобранных мною гномов, нас одиннадцать. Я, Рикар, Литас, Тикса, два ниргала, два монаха избегающих со мной общаться и несколько воинов. За нашими спинами у выхода из расщелины дотлевал погребальный костер с прахом Туория — погибшего молодого парня нарвавшегося горлом на вражеский меч. Тикса горевал так искренне, что я решил больше не напоминать о его оплошности, приведшей к гибели соратника.

Лошадей у нас осталось восемь, но верховых всего трое — и те разведчики, ушедшие вперед на три полета стрелы. Остальные лошадки идут налегке, Рикар не позволил никому усесться в седло — кроме меня, но я сам отказался. Так же я согласился с просьбой Рикара дать ему «полное дозволение» в руководстве над нестройной гномьей толпой, иначе, как пробурчал зло бородач, толку от тощих недомерков будет ни на грош.

Я разрешил. И сейчас, усевшись на пригорок рядом с Литасом и рыжим Лени, наблюдал за действиями здоровяка.

— Вы мясо! Склирсова тухлятина! — ни с того ни с сего заорал Рикар и валяющиеся на дороги гномы судорожно дернулись — Мясо! Прошли две лиги и повалились! Немощь позорная! Подушек пуховых не поднести? Хмельного эля кружечку никому подать не надо?!

— Так этих гномов! — закивал подсевший ко мне Тикса, чем вызвал наши крайне удивленные взгляды.

Поняв наш безмолвный вопрос, коротышка на удивление серьезно пояснил:

— Совсем другие они… не гномы — гоблины в душе!

— О как — хмыкнул я, подавляя тяжкий вздох — Рождены рабами, жили рабами, готовились умереть рабами. Верно сравнил, Тикса. Прямо как наш домашний безногий гоблин с его личным гаремом.

При воспоминании о безногом «домашнем» гоблине рыжий Лени невольно фыркнул, причем в его голосе одновременно прозвучали и легкая зависть — гарем! — и легкое сочувствие — склоки шумные там не затихали. Лишь всемогущая старшая кухарка с ее карательным половником находила на них управу.

— Вот! — воскликнул Тикса — Похожи! Эти смелее, оченно смелее, но все равно — есть немножко страха! А сейчас еще больше испугались — по сторонам смотрят, иногда глаза прикрывают, жмурятся, чуть-чуть приседают, головы опущены.

— Это обычно — успокоил я переживающего за столь странных сородичей гнома — Они всю жизнь прожили там, среди высоких скал, в сумраке, в тесноте. А здесь приволье, все проглядывается до далекого горизонта, небо раскинулось во все стороны, свежий ветер валит с ног. Им надо привыкнуть, Тикса. Дай им время. Хотя бы несколько дней. Такими как вы они не станут никогда, слишком глубоко выжжено в их душах клеймо рабского покорства. Но рано или поздно они поднимут головы, и смело взглянут вперед. Поэтому помогай им, дружище, помогай словом и делом. Но не мешай Рикару!

— Потому и сижу тут — вздохнул непоседа — Рикар меня послал туда… не скажу куда! Отказался от моей оченно нужной помощи!

— Сейчас ему важно все их внимание и послушание — успокоил я гнома — Ты ступай и помоги с приготовлением горячего отвара, проверь, не надо ли свежей воды. Лени, рыжий сокол ты мой одноглазый. А чего сидим? А чего поглядываем на всех с пригорка?

— Ой! — подскочил рыжий в смущении — Простите, господин!

— Помоги остальным — попросил я, и Лени поспешил прочь.

Сидящий рядом Литас усмехнулся, побарабанил пальцами по лежащему на коленях луку.

— Сегодня им бы обильный мясной ужин и побольше наваристого бульона — с намеком произнес я, глядя на доходяг гномов.

— Обязательно, господин Корис. И Рикар о том же сказал. Сейчас пусть немного попривыкнут, выдохнутся, пусть в теле застоялая кровь разгуляется, промоет жилки и суставы. А потом хороший ужин и долгий сон. Но завтра с утра они выть будут, господин. Кажная мышца в телах их бунт устроит, болью такой налитой будет, что света белого не взвидишь.!

— Пусть хоть что-то в их телах впервые взбунтуется — мрачно заметил я — Не все же им покорными рабами быть. Пусть бунтуют мышцы, суставы, пусть ноют ноги, пусть пересохшие глотки жадно хватают воздух! Так они смогут познать само значение великого слова «борьба»! И смогут оценить всю его важность! Борьба за жизнь!

— Хм… — Литас задумчиво подергал себя за кончик уса — Красиво сказано, господин. И правильно. А то не гномы, а квашня какая-то расползшаяся.

— Это хорошо — не слишком добро усмехнулся я — Квашня это тесто. А из теста можно вылепить все что угодно. Хочешь — решительных и злобных бойцов. Или умелых старательных работников. А хочешь — оставить как есть, и посмотреть что получится. Лишь усилия и время нужны, чтобы из бывших рабов сотворить воинов. Вот только и того и другого у нас маловато… Литас, помоги Рикару. Он один не поспевает оглядеть гномов. Уверен, что хоть один из наших новых спутников сбил-таки пятки до крови и сумел это утаить, боясь, что его оставят позади или отправят в другую сторону.