Свет земной любви. История жизни Матери Марии – Елизаветы Кузьминой-Караваевой

В конце концов она решила не публиковать сборник. Кому затем был передан текст «Дороги», где он находился на протяжении 80 лет – неизвестно. Но рукопись с ценными блоковскими пометками сохранилась и была обретена чудом: в 1995 году на одном из московских книжных аукционов она неожиданно вернулась из небытия и была приобретена Российской национальной библиотекой (Санкт-Петербург), где и находится в настоящее время в рукописном отделе, представляя особый интерес для исследователей как творчества Кузьминой-Караваевой, так и Блока.

...

К маю 1914 года относится известная запись в блоковском дневнике: «Утром. Золотой, червонный волос на куске мыла – из миллионов – единственный. Телефон». Эта прядь – такая золотая / разве не от старого огня? – напишет поэт впоследствии. И дневниковые записи, и прекрасные, такие пронзительные стихи – опять о Кармен, Л. А. Дельмас. «Страстная бездна…» – это тоже о ней, «страстной, безбожной и пустой». До переписки ли с безответно влюбленными в него молодыми женщинами было поэту?

Весной 1914 года Кузьмина-Караваева вместе с маленькой дочерью уехала из Москвы в Анапу, где рассчитывала провести все лето. В мае у Лизы вновь гостили Алексей Толстой и Софья Дымшиц.

Вскоре началась мировая война. Толстой расстался с Дымшиц, и встречи молодых женщин стали более редкими. (Правда, некоторое время контакты между ними все еще продолжались – ведь они были не только подругами, но и матерями малолетних дочерей, к тому же не отличавшихся крепким здоровьем.) Во время московских встреч художница написала портрет Кузьминой-Караваевой. Ей удалось передать глубокое внутреннее напряжение и затаенную грусть в глазах своей подруги.

Елизавета Кузьмина-Караваева вернулась в Петроград. Здесь повсеместно преобладали патриотические чувства. Ее двоюродные сестры поступили на курсы сестер милосердия, а брат Дмитрий, студент-юрист, записался добровольцем в действующую армию. Многие современники Кузьминой-Караваевой приняли войну с радостью: наконец-то пришла хоть и кровавая, но живительная гроза, которая разрядит затхлую атмосферу русского общества! Но их надежды не оправдались: война принимала все более затяжной и кровавый характер, а социальные перемены так и остались лишь мечтой курсисток и студентов. Более того – все противоречия в военное время резко обострились, и обществом постепенно овладели уныние и разочарование. Не стала исключением и Елизавета.

В воспоминаниях она рассказывала:

...