Свет золотой луны

Все произошло так молниеносно, что Гаврилову это показалось неправдоподобным и он словно оцепенел. Но когда боевик, ловко орудуя ножом, отделил голову от тела и швырнул ее к ногам Гаврилова, тот, дико закричав, бросился на чеченца. Его сбили с ног и начали пинать.

Вскоре Гаврилов потерял сознание. Очнулся он уже в вонючей, обмазанной глиной яме. Рядом сидели Патриев и солдат.

— Здорово тебя, Сергеевич, отделали, а Илюха где? — спросил Патриев.

— Нет больше Илюхи, Миша! Нет! Это звери, а не люди. Ты понимаешь — звери? — На этих словах Гаврилов разрыдался, уронив голову на плечо товарищу.

*  *  *

К вечеру следующего дня прибыл Хамзат. Гаврилова вытащили из ямы и привели к нему.

Тот, сочувственно посмотрев на Гаврилова, вздохнул:

— Эх, Толик, Толик. На пару дней тебя нельзя оставить. Можешь не рассказывать, все знаю. Плохи наши дела. Теперь у них накрылись верные четверть миллиона баксов, и они подняли цену. В компенсацию за твоего убитого друга они с меня потребовали еще пятьдесят тысяч да за тебя сто. На меньшее никак не идут, — сокрушенно вздохнул Хамзат. — Да и все равно деньги теперь не помогут. Ведь, как я понял, без своего товарища ты не согласишься уйти.

— Да, Хамзат, ты правильно все понял, — мрачно ответил Гаврилов.

— Хорошо, будем что-нибудь соображать.

*  *  *

Гаврилова снова отвели в яму, где его встретил с расспросами Патриев. Солдат уже спал, болезненно вздрагивая во сне.

«Совсем еще безусый мальчишка. Зачем таких сюда присылают?» — подумал с досадой Гаврилов, вспомнив о своем семнадцатилетнем племяннике.

Гаврилов уже было стал дремать, когда услышал какую-то возню наверху. Открыв глаза, он стал прислушиваться, толкнув при этом Михаила. Люк над их головами сдвинулся в сторону, открыв кусочек звездного неба. Затем небо заслонила тень, и раздался приглушенный голос Хамзата:

— Толик, я спускаю лестницу, давай выбирайся со своим другом, только осторожней, не шумите.

Гаврилов растолкал солдата.

— Давай, служивый, без шума, потихоньку наверх.

— Зачем наверх? — не понял солдат спросонья.

— Убегать будем. Понял?

— Понял. А если поймают?

— Ты об этом меньше думай, а исполняй приказ старшего по званию, я, между прочим, сержант запаса.

Твердость в голосе Гаврилова сразу придала солдату решимости.

— Есть, товарищ сержант, — прошептал он повеселевшим голосом и полез наверх.

— Ты что, Толик, совсем охренел, — возмутился Хамзат, — зачем еще этого с собой тащишь?

— Считай, Хамзат, что он мой сын. А сыновей не бросают.

— Может, ты всю Российскую армию усыновишь? — проворчал Хамзат, когда они уже выбрались наверх.

С Хамзатом был один из его боевиков. Все вместе, стараясь не шуметь, двинулись через двор к тропинке, ведущей на верхнюю террасу. Здесь они забрались на плоскую крышу сакли, и Хамзат тихонько свистнул.

Со скалы кто-то спустил им веревочную лестницу, и они стали забираться по ней наверх.

Потом пошли по горным тропинкам все выше и выше.

— За ночь нам надо успеть добраться до моей пещерки, — озабоченно предупредил Хамзат, — там отсидимся, пока нас будут искать.

Шли всю ночь по каким-то узким горным тропинкам, одному Хамзату известным. Изрядно вымотались, но под утро стало легче, так как дорога пошла под уклон.

Вскоре путники подошли к отвесной скале, дальше идти было некуда. Хамзат нырнул в заросли большого куста орешника и вынес оттуда моток веревки. Привязав веревку, Хамзат сказал что-то по-чеченски своим помощникам и стал спускаться вниз. За ним по очереди спустились солдаты, Гаврилов и Патриев. Они оказались на небольшом скалистом выступе. Оставшиеся чеченцы подняли веревку назад. Хамзат осторожно провел беглецов по узкому карнизу в расщелину, образующую небольшую пещерку.

— Здесь пересидим три дня, — сказал он, — потом я вас отведу поближе к одному блокпосту, а там сами знаете, что делать.

— А эти двое? — спросил Гаврилов.

— Это мои племянники, надежные люди. Хотя они очень недовольны, что я с вами вожусь, но деваться им некуда. У нас старших в роду почитают. Как погиб их отец, я теперь им вместо него. Они нам сейчас наверху нужны. Здесь, в горах, они как у себя дома. Следы запутают, а через три дня придут, скинут нам веревку.

Хамзат открыл консервы с говяжьей тушенкой. Путники поели и, запив из бурдюка ключевой водой, прилегли на расстеленные в пещерке шкуры. После тревожной ночи и трудного перехода все сразу провалились в глубокий сон.

Хамзат какое-то время лежал с закрытыми глазами, слушая мерное дыхание русских, сам он долго не мог уснуть. Наконец сонная дремота начала убаюкивать его тревожные думы.

Неожиданно в пещерном проеме возникла женская фигура. Сердце Хамзата задрожало в сладостном трепете. Он, еще не разглядев лица женщины, сразу признал в ней свою любимую жену.

— Наташа, — произнес он шепотом, чтобы не разбудить спящих, — ты как здесь оказалась? Я ведь думал, что ты погибла. Какое же это счастье, что ты, любимая моя, жива! Погоди, я сейчас выйду к тебе, пусть люди спят.