Светила

– Эй, привет! – крикнул он. – Преподобный Девлин! Глазам своим не верю! Вас-то я и искал! Здор'oво, Тед, рад тебя снова видеть.

Тауфаре здороваться не стал; Девлин же, напротив, заулыбался.

– Вижу, вы выяснили мою фамилию, – промолвил он. – Боюсь, вашей я по-прежнему не знаю.

Балфур протянул ладонь.

– Том Балфур, – сияя, представился он. Джентльмены обменялись рукопожатием. – Да, я заходил тут к Бену Левенталю в «Таймс», и там о вас речь зашла. К слову сказать, я вас вот уже несколько часов разыскиваю. Хочу кое-что спросить.

– Тогда наша встреча вдвойне благоприятна, – отозвался Девлин.

– Я насчет Эмери Стейнза, – перебил его Балфур. – Я, видите ли, слыхал, вы про него расспрашивали. Выясняли, кто объявление в газету давал насчет его возвращения. Бен сказал, вы у него побывали. Мне бы хотелось знать, почему вы им интересовались, Стейнзом то есть, и кем этот человек вам приходится.

Коуэлл Девлин замялся. Правда, конечно же, заключалась в том, что имя Эмери Стейнза, наряду еще с двумя, фигурировало в дарственной, которую священник извлек из зольного ящика плиты в хижине Кросби Уэллса на следующий день после смерти отшельника. Однако капеллан никому не показал этого документа и был твердо намерен не делать этого до тех пор, пока не узнает больше об упомянутых в нем людях. Д'oлжно ли ему солгать Балфуру? Девлин не любил обманывать, но, может статься, удалось бы ограничиться частью правды? Он закусил губу.

Балфур заметил, что собеседник колеблется, и ошибочно счел замешательство капеллана немым упреком. Он воздел руки.

– Хорош же я! – воскликнул он. – Пристаю с расспросами на улице, да еще по такой погоде – с каждой минутой мы все мокрее делаемся! Послушайте, как насчет поужинать вместе? Подкрепимся чем-нибудь горяченьким. Глупо разговоры разговаривать под открытым небом, когда по обе стороны от нас полным-полно теплых гостиниц и доброго угощения.

Девлин оглянулся на Тауфаре, который, невзирая на всю свою неприязнь к Балфуру, заметно оживился в предвкушении трапезы.

Балфур откашлялся, затем, поморщившись, ударил себя кулаком в грудь:

– Я нынче утром сам не свой был, изрядно не в духе – сам был не свой, одно слово. Мне страшно неловко… и я хотел бы загладить свою вину… перед вами обоими. Я всех угощаю ужином, и давайте выпьем вместе – по-дружески. Ну же, дайте человеку извиниться, раз он просит.

Троица вскорости устроилась за угловым столиком «У Максвелла». Балфур, который всегда бывал рад сыграть роль щедрого хозяина, заказал три тарелки бульона, хлеба на всех, жирную кровяную колбасу, твердый сыр, сардины в масле, томленую морковь, горшок тушеных устриц и большую оплетенную бутыль крепкого пива. У него хватило предусмотрительности отложить все разговоры о Кросби Уэллсе и Эмери Стейнзе на потом, пока оба его гостя не насытятся едою и питьем, и вместо того он разглагольствовал о китобойном промысле: все трое представляли себе его в самом романтическом свете, и у всех троих нашлось что сказать на эту тему. Когда спустя три четверти часа их отыскал наконец Бенджамин Левенталь, вся компания веселилась от души.

– Бен! – крикнул Балфур, завидев приближающегося Левенталя. – А Шаббат как же?

Второй раз за день Балфур успел изрядно захмелеть.

– Шаббат заканчивается с появлением звезд, – коротко пояснил Левенталь. И вновь обернулся к Тауфаре. – Сдается мне, мы друг другу не представлены. Я – Бенджамин Левенталь, издатель «Уэст-Кост таймс».

– Те Рау Тауфаре, – отозвался маори, крепко пожимая протянутую руку.

– Еще можно просто Тед, – встрял Балфур. – Он – хороший приятель Кросби Уэллса.

– В самом деле? – обратился Левенталь к Тауфаре.

– Его лучший друг, – заверил Девлин.

– Ближе брата, – подхватил Балфур.

– Что ж, в таком случае мое дело касается всех вас троих, – отвечал Левенталь.

Бенджамин Левенталь не обладал полномочиями включить Девлина и Тауфаре в число приглашенных на совет в гостинице «Корона». Но, как мы уже отметили, Левенталь, стоило покуситься на его морально-этический кодекс, становился суров и непререкаем, а Чарли Фрост нынче задел его за живое, предположив, что собрание в «Короне» следует ограничить несколькими избранными. Левенталь почувствовал необходимость исправить то, что посчитал этической ошибкой Фроста, и теперь пригласил в «Корону» Тауфаре и Девлина, косвенно выразив тем самым свое недовольство.

– Славно, – кивнул Балфур. – Давай подсаживайся к нам.

Левенталь присел, свел вместе ладони и вполголоса объяснил цель назначенного на вечер собрания. Балфур согласился тотчас же, Тауфаре – мрачно, Коуэлл Девлин – после долгой взвешенной паузы. Капеллан размышлял о дарственной, которую нашел в плите отшельника, а теперь хранил в Библии, между Ветхим Заветом и Новым. Он решил, что возьмет Библию с собой на совещание и предъявит документ, если будет к тому повод и момент окажется подходящим.

* * *