Светила

Никто не знает как и почему, но переплавленное золото А-Цю было украдено из сейфа на лагерном приемном пункте. Наиболее вероятным подозреваемым, учитывая всю наличествующую информацию, был Стейнз, пропавший без вести старатель, – у которого, что характерно, недоставало мотивировки. Молодой человек был баснословно богат и, по крайней мере в глазах общественного мнения, баснословно удачлив. Зачем бы ему воровать у своего собственного, связанного договором, рабочего? И зачем бы ему прятать золото в чужой хижине, так далеко от своего участка? Ну что ж, какими бы причинами юноша ни руководствовался, думал про себя Мади, в одном сомневаться не приходится: Стейнз так и не положил добытое А-Цю в банк как выручку с «Авроры», что был юридически обязан сделать. Загадочно, одно слово; если бы переплавленное золото поступило в банк, рудник «Аврора» за ночь превратился бы из пустышки в «золотой билет домой».

А еще Эмери Стейнз оказался престранным образом впутан во все это дело посредством дарственной, которую Коуэлл Девлин обнаружил в зольном ящике у Кросби Уэллса, – в ней значилось имя Стейнза, хотя и без подписи. Эта дарственная, по-видимому, подразумевала, что Эмери Стейнз и Кросби Уэллс были как-то друг с другом связаны и припрятанное состояние в силу какой-то причины предназначалось в дар Анне Уэдерелл от Эмери Стейнза. Что сбивало с толку еще больше: ведь, с какой стороны ни глянь, золото Стейнзу не принадлежало, чтобы вот так им разбрасываться!

Анна носила ребенка – ребенка Карвера – с тех самых пор, как приехала в Хокитику, и весной ее беременность наконец стала заметна. Однако до родов дело не дошло; в середине октября Карвер вернулся в Хокитику, столкнулся с Анной и жестоко избил ее. Нерожденный ребенок погиб. Впоследствии, когда Анна описывала эту сцену Эдгару Клинчу, она дала понять, что Карвер уничтожил дитя хладнокровно и намеренно.

И хотя о смерти ребенка упоминалось вскользь несколько раз за сегодняшний вечер, по-видимому, никто из присутствующих ничего не знал об этой роковой ссоре. Из врожденной деликатности Мади ни от кого не требовал дополнительных подробностей, но про себя размышлял, как именно взаимоотношения Анны с Карвером встраиваются в канву истории в целом. Он гадал, в самом ли деле Фрэнсис Карвер преследовал цель убить ребенка, а если так, что могло послужить причиной преступления столь гнусного. Разумеется, никто из двенадцати участников совещания не мог ответить на этот вопрос с какой бы то ни было объективной достоверностью; они могли лишь пересказывать то, что им выдали за правду.

(До чего ж темны помыслы отсутствующих мужчин и женщин! И до чего ж труднораспознаваемы мотивации! Ведь Фрэнсис Карвер мог убить своего ребенка, бездушно от него отрекаясь, либо из ненависти, либо в качестве жестокой предупредительной меры, либо по чистой случайности; если не спросить его напрямую, так никогда и не узнаешь наверняка! Даже у Анны Уэдерелл, которая назвала Карвера убийцей, могут быть самые разные причины солгать.)

Поразмыслив обо всем об этом, Мади продолжил.

Те Рау Тауфаре, случайно повстречав Карвера утром 14 января, вспомнил о прошлогоднем предложении. За цену в два шиллинга Тауфаре был готов сообщить Карверу, где обретается Кросби Уэллс. Они ударили по рукам, Тауфаре объяснил, как отшельника найти, и Карвер в тот же день отправился в долину Арахуры; и этой ночи Уэллс не пережил. Вероятно, Карвер стал свидетелем смерти отшельника, а может, ушел за несколько минут до того, как Уэллс испустил последний вздох, но в любом случае он явился в хижину со склянкой лауданума, следы которого позже были обнаружены в желудке Кросби Уэллса в ходе вскрытия. Сразу после этой встречи Карвер возвратился в Хокитику, отдал приказ команде «Доброго пути» подняться на борт, снялся с якоря и уплыл еще до рассвета. Из Хокитики Карвер отправился не в Кантон (как предполагал Балфур), но в Данидин; этот факт Мади мог подтвердить, поскольку он взошел на этот самый корабль двенадцатью днями позже в Порт-Чалмерсе.

Алистер Лодербек прибыл в хижину Уэллса вскоре после ухода Карвера и обнаружил отшельника мертвым: тот сидел за кухонным столом, уронив голову на руки. Лодербек доехал до Хокитики, где у него взял интервью редактор Бенджамин Левенталь: он собирался разместить внеочередную политическую статью в понедельничном выпуске «Таймс». Левенталь, узнав от Лодербека о смерти Кросби Уэллса, сделал вывод, что собственность отшельника вот-вот выставят на продажу. На следующее утро он сообщил отельеру Эдгару Клинчу о такой возможности, зная, что Клинч хотел бы вложить капитал в землю. Клинч тотчас же внес в банк задаток, а банковский служащий Чарли Фрост посодействовал ему с покупкой Уэллсовой недвижимости.