Светила

– Нашлась дарственная, – с несчастным видом пролепетал Нильссен. – В зольном ящике в доме Кросби Уэллса – слегка обгоревшая, как будто ее пытались уничтожить. Ее капеллан нашел. Когда ездил в хижину забрать тело, на следующий день после смерти Кросби. Вам он про нее не сказал, просто себе забрал. Доктору Гиллису тоже – ни слова.

Шепард и бровью не повел.

– И что же за дарственная такая?

Нильссен вкратце пересказал содержание документа. Все это время он не сводил глаз с некой точки в трех футах слева от лица тюремщика и странно щурился – в груди его пузырем вздувалось отчаяние и давило на ребра. Он-то надеялся заверить начальника тюрьмы в своей преданности, выдав эту тайну, а теперь вдруг понял, что лишь подтвердил собственную лживость и никчемность. И однако ж, невзирая на все свои невзгоды, он испытал чудовищное облегчение, упомянув о заговорщиках из «Короны» вслух. Ему казалось, с плеч его падает тяжкое бремя, сменяясь пугающе-невесомой легкостью. Он искоса глянул на тюремщика и тут же вновь отвернулся.

– Значит, тут Девлин руку приложил? – уточнил Шепард. – Вы рассказали Девлину об этом капиталовложении, а он донес Лодербеку?

– Да, – кивнул Нильссен. – Верно. – (Да что он за жалкий человечишка – обвиняет священника! Но, в конце-то концов, это не столько ложь, сколько полуправда… и лучше обвинить одного, чем всех двенадцатерых.) – Ну то есть, – добавил он, – мне кажется, что он проболтался Лодербеку. Я не знаю. Я вообще ни о чем с Лодербеком не говорил – я ж объяснил вам.

– Выходит, Девлин работает на Лодербека, – подвел итог Шепард.

– Не скажу наверняка, – отозвался Нильссен. – Я ничего об этом не знаю.

Шепард кивнул.

– Что ж, мистер Нильссен, – промолвил он, поднимаясь от стола, – думаю, на том наша беседа завершена.

Итак, его прогоняют? Нильссен запаниковал еще сильнее.

– А насчет дарственной… – промолвил он. – Просто видите ли… если вы собираетесь переговорить о ней с преподобным…

– Полагаю, что переговорю, да.

– А вы… не могли бы не упоминать моего имени? – попросил Нильссен с самым что ни на есть разнесчастным видом. – Вот что: я вам расскажу, где он ее прячет, ну дарственную, и вы сами ее сумеете обнаружить, а я как будто даже и ни при чем. Согласны?

Шепард сверлил его безжалостным взглядом:

– И где же он ее прячет?

– Не скажу, пока не пообещаете, – отозвался Нильссен.

– Ладно, – пожал плечами Шепард.

– Вы даете слово?

– Клянусь честью, что не назову вашего имени капеллану тюрьмы! – рявкнул Шепард. – Где он ее прячет?

– В своей Библии, – удрученно сообщил Нильссен. – В своей Библии, между Ветхим Заветом и Новым.

* * *

С тех пор как постройка тюрьмы пошла полным ходом, Коуэлл Девлин и Джордж Шепард почти не виделись, вот разве что по вечерам, когда Шепард возвращался со строительной площадки в Сивью и принимался за счета и письма. Девлин находил, что в отсутствие Шепарда атмосфера во временном полицейском управлении заметно улучшается; с начальником тюрьмы он так и не сошелся ближе. Если бы священника вынудили дать оценку характеру Шепарда, он, вероятно, выдержав долгую паузу, признал бы, что жесткая непреклонность Шепарда внушает ему жалость; что его печалит явное недовольство, с каким Шепард воспринимает окружающий мир; помолчав еще какое-то время, Девлин, вероятно, добавил бы, что желает Шепарду только добра, но не верит, что их взаимоотношения, которые на настоящий момент носят строго профессиональный характер и особой теплотой не отличаются, разовьются далее.

Однако было воскресенье, и строительные работы на террасе приостановились до завтра. Шепард провел утро в церкви, а вторую половину дня – в своем кабинете в полицейском управлении, откуда Харальд Нильссен в настоящий момент отбывал весьма поспешно. Девлин, недавно возвратившийся из каньерского лагеря, во временном здании тюрьмы читал преступникам проповедь о необходимости молиться по памяти. Он взял с собою свою потрепанную Библию – он всегда носил ее при себе, – хотя, учитывая содержание сегодняшней проповеди, заглядывать в книгу капеллану было незачем. Когда в тюрьму вошел Шепард, Библия лежала закрытой на табуретке рядом с Девлином.

Шепард дождался, чтобы разговоры стихли, – его внушительное присутствие в комнате этому быстро поспособствовало. Девлин вопрошающе обернулся к нему.

– Добрый вечер, ваше преподобие. Будьте добры, одолжите мне вашу Библию.

– Мою Библию? – нахмурился Девлин.

– Если не возражаете.

Капеллан накрыл книгу ладонью.

– Может, вам проще спросить у меня, что бы вы уж там ни искали, – промолвил он. – Без ложной скромности замечу, что Священное Писание я знаю неплохо.

– Ничуть не сомневаюсь; и однако ж, мне всегда приятно самому полистать, – отозвался Шепард.

– Но у вас наверняка есть своя!

– Разумеется, – кивнул Шепард. – Однако в этот час моя жена на молитве, и мне не хотелось бы ее тревожить.

Девлин прикинул, не вытащить ли из книги похищенную дарственную, но обгорелый документ наверняка привлечет внимание тюремщика и вызовет расспросы; да и в любом случае тут сплошь преступники, куда же ему спрятать бумагу?