Светила

– А что именно вам нужно? – спросил священник. – Какой-то стих или аллюзия?..

– Для духовного лица вы больно неохотно Библией делитесь, – огрызнулся Шепард. – Да боже ж ты мой! Я ее только полистаю, и все! Или вы мне откажете в таком пустяке?

И Девлину ничего не оставалось делать, как уступить книгу. Поблагодарив капеллана, Шепард унес книгу в свои частные покои и закрыл дверь.

По иронии судьбы проповедь Девлина о чтении молитв по памяти как нельзя лучше подходила к следующему получасу, ибо с ритуальной повторяемостью мысли его снова и снова возвращались к кабинету начальника тюрьмы, где тот, надо думать, устроившись за рабочим столом, здоровенными белыми ручищами листал тонкие страницы книги. Девлину и в голову не приходило, что Шепард может знать о дарственной, спрятанной между Заветами, ибо от природы не был подозрителен и, в отличие от иных, не находил удовольствия в том, чтобы почитать себя обманутым и преданным. Он надеялся, по мере того как текли бесконечные минуты, что Шепард ограничится чтением текстов более древних и что книга вернется к владельцу, а обгоревший документ останется где был, незамеченным. Девлин отлично знал, что суровая вера Шепарда – ярко выраженного догматично-левитского толка; потому разумно было предположить, что он ограничится пролистыванием Пятикнижия или Книгой Паралипоменон и Царствами. Второстепенных пророков он вряд ли жалует… а вот Евангелия – чтение традиционное, тем более для воскресенья. К ним Шепард, скорее всего, обратится, каких бы уж религиозных убеждений ни придерживался, а в таком случае наверняка обнаружит спрятанный лист.

Наконец воскресная беседа закончилась, и Девлин, с замирающим сердцем, распрощался со своими духовными чадами из числа заключенных. Дежурный сержант кивнул ему на прощанье, сдерживая зевоту; Девлин вышел; в тюрьме воцарилась тишина. Он пересек внутренний двор, поднялся по ступенькам на крыльцо домика, где жил начальник тюрьмы, и постучал в дверь.

Изнутри донесся гулкий голос Шепарда, приглашая его войти; Девлин так и сделал: через задрапированную ситцем прихожую проследовал в кабинет хозяина. Дверь стояла открытой; Девлин еще с порога увидел, что его Библия лежит раскрытой на столе Шепарда, а обгоревший документ – сверху, на виду.

В одиннадцатый день октября 1865 года сумма в две тысячи фунтов должна быть передана МИСС АННЕ УЭДЕРЕЛЛ, уроженке Нового Южного Уэльса, МИСТЕРОМ ЭМЕРИ СТЕЙНЗОМ, уроженцем Нового Южного Уэльса, свидетелем чему выступает МИСТЕР КРОСБИ УЭЛЛС.

Шепард скрестил руки, дожидаясь, чтобы гость заговорил первым.

– Это я нашел, – признался Девлин. – Да только пользы от этого документа никакой.

– Никакой пользы? – любезно уточнил Шепард. – А почему вы так считаете?

– Документ недействителен, – объяснил Девлин. – Принципал не поставил свою подпись. Потому бумага не имеет юридической силы.

Коуэлл Девлин, как все, кто упрямо не признает за собою никакой вины, терпеть не мог каяться в ошибке перед кем-то еще. Если его упрекали в дурном поступке, он глядел снисходительно и преловко выкручивался.

– Действительно так, – согласился Шепард. – Юридической силы бумага не имеет.

– Ну то есть, я хотел сказать, не носит обязательного характера, – чуть нахмурившись, поправился Девлин. – Это не юридически обязывающий договор.

Шепард не моргнул и глазом.

– А обидно, не правда ли?

– Это еще почему?

– Если бы только Эмери Стейнз подписал бумагу, так половина состояния, обнаруженного в хижине Кросби Уэллса, отошла бы Анне Уэдерелл. Вот это был бы номер!

– Но состояние, найденное в хижине отшельника, Эмери Стейнзу никогда не принадлежало.

– Нет? – удивился Шепард. – Прошу прощения, но вы, похоже, уверены в этом куда больше меня.

Коуэлл Девлин отлично знал, что золото, хранимое в хижине Кросби Уэллса, было некогда извлечено из четырех платьев, куда его зашила Лидия Уэллс; платья купила Анна Уэдерелл, а златокузнец А-Цю понемножку изъял песок из швов и потом переплавил; Стейнз же украл слитки и в какой-то момент спрятал их в Уэллсовой хижине. Однако ничего из этого священник открыть Шепарду не мог. Вместо того он сказал лишь:

– Нет никаких оснований думать, будто состояние принадлежало мистеру Стейнзу.

– Кроме разве того факта, что мистер Стейнз исчез в день смерти мистера Уэллса, а мистер Уэллс отнюдь не имел репутации человека состоятельного. – Шепард ткнул в бумагу указательным пальцем. – К нашему делу, преподобный, вот это явно имеет самое прямое отношение. Документ, по всей видимости, свидетельствует, что золото изначально было собственностью Стейнза и что Стейнз собирался отдать половину суммы – ровно половину! – самой обыкновенной проститутке. Я осмелюсь предположить, что Кросби Уэллс, как свидетель Стейнза, по его просьбе хранил состояние у себя на момент смерти.