Светила

– Боюсь, что не знаю, – отозвался Гаскуан. – Дневное заседание начнется в два; вы можете до тех пор подождать. Прошу прощения, джентльмены.

– А ну стойте-ка, – заявил Лодербек, едва Гаскуан, поклонившись, направился к выходу. – Куда это вы направились с этим письмом?

– В банк, – отвечал Гаскуан, он терпеть не мог грубой назойливости, каковую только что продемонстрировал Лодербек. – Мистер Гаррити уполномочил меня произвести от его имени некую финансовую операцию. Прошу меня извинить. – И он снова попытался уйти.

– Погодите! – воззвал Лодербек. – Да погодите вы минуточку! Я ведь по этому самому делу к судье и явился; ни в какой банк вы не пойдете, пока я не выложу все как есть!

Гаскуан смерил его холодным взглядом. Лодербек, по-видимому, понял, что стоит сбавить обороты, и попросил:

– Выслушайте меня, пожалуйста! Как ваше имя?

– Гаскуан.

– Гаскуан, значит? Да, я так и понял, что вы француз.

Лодербек протянул руку; Гаскуан ее пожал.

– Я тогда с вами поговорю, – заявил Лодербек. – Раз уж судью заполучить не могу.

– Я полагаю, вы предпочтете побеседовать при закрытых дверях, – произнес Гаскуан без особой теплоты.

– Да, идет. – Лодербек обернулся к помощникам. – Вы ждите тут, – велел он. – Я через десять минут вернусь.

Гаскуан провел его в кабинет судьи и затворил за собою дверь. Оба уселись в виндзорские кресла, лицом к судейскому рабочему столу.

– Так вот, мистер Гаскуан, – тотчас же заявил Лодербек, подаваясь вперед, – в двух словах: это не что иное, как подстава. Я не продавал «Доброго пути» Кросби Уэллсу. Я продал его человеку, который назвался Фрэнсисом Уэллсом. Но это вымышленное имя. Я тогда этого не знал. Вот этот человек. Ну Фрэнсис Карвер. Это был он. Он взял себе вымышленное имя – Фрэнсис Уэллс, и ему-то под этим именем я и продал корабль. Понимаете, имя как таковое он сохранил. Только фамилию сменил. Суть в том, что он подписал купчую фиктивным именем, а это противозаконно!

– Позвольте, правильно ли я вас понял? – переспросил Гаскуан, притворяясь, будто сбит с толку. – Фрэнсис Карвер утверждает, что «Добрый путь» приобрел Кросби Уэллс… а вы утверждаете, что это ложь.

– Да, ложь! – подтвердил Лодербек. – Это вопиющая махинация! Я продал корабль человеку по имени Фрэнсис Уэллс.

– Которого не существует.

– Это вымышленное имя, – повторил Лодербек. – А настоящее – Карвер. А мне он сказал, что Уэллс.

– Фрэнсис Уэллс, – уточнил Гаскуан, – а Фрэнсис – второе имя Кросби Уэллса, и Кросби Уэллс вполне существует или, по крайней мере, существовал. Так что вы, вероятно, ошиблись в отношении личности покупателя. Я нахожу, что разница между «Фрэнсис Уэллс» и «К. Фрэнсис Уэллс» не так уж и велика.

– А что там еще за «К»? – насторожился Лодербек.

– Я внимательно изучил направленный мне экземпляр документа о купле-продаже, – объяснил Гаскуан. – Он подписан К. Фрэнсисом Уэллсом.

– Ничего подобного!

– Боюсь, что именно так, – отозвался Гаскуан.

– Значит, документ был подделан, – настаивал Лодербек. – Был подделан уже позже.

Гаскуан открыл конверт и извлек оттуда купчую:

– При первом рассмотрении мне показалось, что здесь значится просто «Фрэнсис Уэллс». И лишь приглядевшись внимательнее, я заметил и вторую букву: она написана слитно с «Ф».

Лодербек скользнул глазами по документу, нахмурился, присмотрелся ближе – и щеки его и шея вспыхнули густым румянцем.

– «К» там или не «К», но эту купчую подписал мерзавец Фрэнсис Карвер. На моих глазах, между прочим!

– Сделка была заверена подписью свидетеля?

Лодербек промолчал.

– Если нет, то у нас будет ваше слово против его слова, мистер Лодербек.

– То есть правда против лжи!

На это Гаскуан предпочел не отвечать. Он вновь вложил документ в конверт и разгладил его на колене.

– Это подстава! – негодовал Лодербек. – Я на него в суд подам. Я с него шкуру спущу!

– По какому обвинению?

– По обвинению в мошенничестве, ясное дело. Тут и имперсонация, и подлог.

– Боюсь, свидетельства окажутся против вас.

– Ах вот как, да?

– У закона нет оснований усомниться в подписи, – промолвил Гаскуан, снова разглаживая конверт, – поскольку никаких других документов, официальных или нет, что могли бы послужить образцом почерка, от мистера Кросби Уэллса не сохранилось.

Лодербек открыл было рот, словно собираясь что-то сказать, но тут же закрыл и покачал головой.

– Это была подстава, – повторил он. – Подстава как есть!

– А почему, как вы думаете, мистеру Карверу в общении с вами понадобилось брать вымышленное имя?

Ответ политика прозвучал неожиданно.