Светлая даль юности

В строительном управлении, которое возглавлял известный, опытный речник, знаток Енисейского бассейна Иннокентий Семенович Матонин, меня встретили несколько настороженно. Как ни говори, а сюда редко забирались писатели, от которых — по слухам — можно ожидать чего угодно. А строительное управление, как на зло, переживало тревожные дни. Впрочем, положение на реке тревожило все Приангарье.

Мы привыкли считать Ангару большой рекой Сибири. А между тем в речном обиходе она относится, как это ни странно, к малым рекам: необычно широка, воды несет много, но мелководна. Дно этой могучей реки во многих местах перегорожено каменными грядами из твердых пород. Несясь на соединение с Енисеем, она сливается с гряды на гряду, будто по каменной лестнице. На реке есть немало порогов и шивер, где каменные гряды едва прикрываются буйно стекающей ангарской стремниной; при обмелении они представляют большую опасность для судоходства и являются преградой для сплава леса. К тому же судовой ход на реке очень узок, извилист. Коварная эта сибирская красавица — Ангара!

Рождение Братского гидроузла затрагивало весь бассейн Ангары. Гидростроителям заранее было известно, что в период заполнения водохранилища значительно уменьшатся глубины по всему ее нижнему течению. Этого нельзя было допускать: от навигации на реке зависела жизнь всего Приангарья. Поэтому одновременно со строительством Братской ГЭС было решено реконструировать судовой ход на Нижней Ангаре — где углубить его, где расширить, где спрямить. Гидростроители думали и о том, что новый ход понадобится в будущем, когда начнется строительство других электростанций на реке — по нему придется доставлять тяжелые турбины.

Вначале взрывы подводных гряд и отдельных камней велись обычным шпуровым методом, какой применяется на суше. На шиверах закреплялись на якорях плашкоуты с компрессорами, кранами и водолазными станциями. Затем на дно реки спускался водолаз; он бурил десятки шпуров, закладывал в них взрывчатые вещества с детонаторами, соединял все их электрической цепью. И все это на бешеной стремнине, которая так и крутит водолаза! После взрыва водолаз опять опускался на речное дно и руками выбирал взрыхленную породу в корзины. Если попадались крупные камни, опутывал тросами, а потом их извлекали с помощью крана на плашкоут или волочили катером к ближайшей яме.

Таким методом, конечно, нельзя было своевременно провести реконструкцию судового хода. И тогда на помощь строителям речного пути пришли сибирские ученые. Они предложили новый метод рыхления речного дна — накладной. На плавучих наклонных площадках («спаровках»), покрытых линолеумом, строители начали делать довольно большие (зачастую — весом более тонны) заряды из некондиционного пороха, который отлежал свой век на складах. Эти заряды с большой предосторожностью спускали со «спаровок» на каменное, облизанное быстрыми водами речное дно.

Строители очень быстро освоились с новым методом. Более того, внесли в него разные поправки, и взрывы гораздо чаще, чем прежде, стали греметь над Ангарой. Но что было делать со взорванной породой? Начали срочно выдумывать разные самодельные снаряды («волокуши») для сгребания ее в ямы, пригнали для вычерпывания ее в баржи-углярки, привели земснаряд, который, вопреки всяким сомнениям, оказался очень полезным в деле. Наконец-то можно было рассчитывать, что за следующее лето трудная и необычная задача будет выполнена.

Но тут случилось то, чего они никак не ожидали. Пришло известие из Братска, что гидростроители, значительно опередив назначенные сроки, уже готовятся в скором времени начать заполнение водохранилища. Это встревожило всех на Нижней Ангаре. Надо было вновь срочно ускорять взрывные и скалоуборочные работы, иначе довольно быстро могли начаться большие осложнения и неприятности с навигацией. От темна до темна гремели взрывы на величественной реке. Сложная и опасная работа требовала большой смекалки, сноровки и храбрости. В эти дни на шивере Аладьина и случилась беда: на новом самодельном снаряде (небольшой самоходке), с которого сбрасывали заряды, вспыхнул пожар и прогремел взрыв; один рабочий погиб…

От меня скрывали этот несчастный случай, но я услыхал о нем краем уха и попросил разрешения отправиться именно в прорабство на шивере Аладьина.

Очень запомнились мне минуты, когда я приближался к этой шивере. Вдруг в ее верхней части, откуда только что ушел теплоход-толкач со «спаровкой», прогремел мощный взрыв, в воздух взметнуло высоченный фонтан воды и много дыма, — он развернулся над рекой в большое облако. Через несколько секунд над Ангарой вспыхнула огромная дуга радуги. Это было величественное зрелище! Радуга встала как арка над рекой, и мне, человеку несколько романтических наклонностей, подумалось, что именно за нею и есть тот особый мир, познать который, может быть, будет очень трудно, но в то же время и приятно…

II