Светлая даль юности

Переехав из коммуны в Большие Бутырки, я впервые обзавелся охотничьим ружьем, да не каким-то дробовичишком, а шомпольной двустволкой. Утащил я ее из амбара на нашем дворе, где был настоящий оружейный склад: разное оружие свозилось сюда со всей волости. Отец посмотрел на это мое самовольничанье сквозь пальцы: он уже знал, что я понимаю в оружии толк, а главное — вожусь с ним всегда с большой осторожностью. Мать поворчала дня три, и все обошлось. Мне, хотя и на исходе весны, но удалось-таки дважды опробовать двустволку на охоте…

…В тот день, когда я получил за свою службу в волисполкоме первый куль чистой пшеницы, слава обо мне прогремела по всему селу, особенно среди мальчишек. И вот тогда-то мною заинтересовались многие мои сверстники, относившиеся ко мне прежде весьма равнодушно. Мгновенно кончилось мое одиночество. Вдруг объявилось очень много друзей. Приняв меня в свой круг, они вскоре поведали и свою тайну: им хотелось поставить спектакль, какие тогда часто ставились взрослыми в Народном доме. Но где взять небольшую пьесу? И вот один из вожаков моих сверстников — Костюха Черепанов, грудастый, широколицый крепыш с острыми глазками, — повел со мной такую речь:

— Говорят, ты здорово пишешь? Почерк, говорят, у тебя хороший? Правда?

— Не знаю. — Я смутился. — Может быть…

— Тогда ты напиши пьеску, а мы поставим спектакль, — предложил мне Костюха серьезно. — Только покороче. А можно и не писать! Ты возьми да каждому расскажи, что он должен говорить на сцене. И все! Что позабудет — пусть от себя дует! Лишь бы как у артиста выходило.

Тогда я уже пописывал стихи, но, признаться, никогда еще не думал пробовать свои силы в драматургии. И меня, естественно, изрядно смутил заказ моих новых друзей.

— Про что же пьесу писать?

— Знаешь, давай про то, как воевали красные против беляков! — предложил Костюха. — Здорово будет! У нас тут все мужики и парни воевали. Да и мы воевали — отряд с отрядом; один за красных, другой за белых. По очереди. Здорово воевали! Вот ты и сочини, как воюют красные против белых!

Мне очень хотелось угодить новым друзьям. Но как? Уж очень неожиданна и необычна их просьба. Видя мое затруднение, они начали подсказывать разные варианты будущей пьесы:

— Наперво надо про мобилизацию.

— И как парни убегали в дезертиры!

— А их ловили и пороли!

— Правильно! — поддержал друзей Костюха. — Сначала про то, как наши парни бегали от мобилизации, а их ловили и пороли. Ну, и мы кого-нибудь на сцене выпорем. Потерпит! А потом вон из тех кустов пусть налетают партизаны. Пусть кричат «ура» и стреляют! — Тут Костюха вдруг задумался, наморщил лоб. — Да, вот насчет стрельбы. Винтовок и сабель мы наделаем. Это запросто. Но под конец, знаешь ли, надо бы ударить из всамделишного ружья. Чтобы загрохотало! Вот тогда будет настоящий спектакль, как в Народном доме.

Дружки Костюхи подтвердили:

— Там всегда стреляют!

— На всех спектаклях.

Я возразил:

— В селе стрелять нельзя. Заругают.

— Один раз пальнуть можно, — сказал Костюха. — Ведь мы будем ставить спектакль вот здесь, у озера, а не на улице.

— А кто стрелять будет?

— Да ты! — не задумываясь, ответил Костюха. — Ты ведь стреляешь! Только, знаешь ли, уговор: бабахни как следует! Один раз, но как следует — на все село!

Мне тут же невольно вспомнилась одна старинная фузея, которую я видел в нашем амбаре. Она была даже побольше дедушкиной. «Да, если из нее бабахнуть, — подумалось мне, — действительно, прогремит на все село!»

— Ну как, добудешь ружье? — переспросил меня Костюха. — Тогда все! Давай сочиняй пьесу, и будем ставить!

Никакой пьесы я, конечно, не сочинял — ее сочиняли все мальчишки, задумавшие спектакль на диво взрослым сельчанам. Греясь на солнце после купания в озере, они быстро разработали основные сюжетные линии будущей пьесы, а заодно избрали актеров на главные роли и обговорили, что они, примерно, должны делать на сцене.

Дело оставалось за мною.

При повторном осмотре той фузеи, о какой я вспомнил при разговоре с Костюхой, мне все же пришлось отказаться от мысли использовать ее в финале спектакля: она могла сбить меня с ног. Но нашелся другой дробовик меньшего калибра, и даже заряженный, что имело немаловажное значение. Находка меня обрадовала. На всякий случай я даже замерил шомполом размер заряда в стволе дробовика и поразился: заряд был немалый, но тоже, пожалуй, мог бабахнуть на все село.

В воскресенье должен был состояться спектакль на берегу озера. Все шло благополучно. Мать в постоянной хозяйской суматохе, вероятно, даже и не заметила появления еще одного ружья на стене в кухне.

В воскресное утро вся труппа нашего театра на берегу озера провела единственную репетицию. Все получилось превосходно, особенно яростная партизанская атака и паническое бегство белых. Только все пожалели, что сцена без настоящего выстрела.