Светлая даль юности

Меня послали, в 758-й стрелковый полк, на левый фланг нашей дивизии, в надежде, что мне удастся побывать в Погорелом Городище, наиболее крупном пункте здешней немецкой обороны. Однако в полдень 4 августа Погорелое Городище блокировало наша «соседка» — 251-я дивизия, а мы прошли мимо, почти его окраиной, и оказались перед речкой Синей. Здесь нас впервые бомбили немецкие самолеты, как раз в те минуты, когда мы переходили речку вброд.

Мы, солдаты, тогда точно не знали: какой участок немецкой обороны прорван, куда идем? Но вечером все, несмотря на усталость, были довольны: потеряли людей немного, а прорвали две вражеские оборонительные линии. За день прошли более семи километров в глубину немецкой обороны.

На ночь взвод, с которым я шел, собрался в пустой крестьянской избенке. Мне досталась лавка из широченной сосновой плахи. После бессонной ночи перед наступлением да с дневного устатку я крепко уснул.

Утром, когда мы вышли за село, нас встретили немецкие самолеты. Долго и жестоко бомбили они нас, делая по нескольку заходов, используя свой боезапас не спеша, бережно, прицельно. Укрыться негде было. Один солдат посоветовал мне хотя бы голову спрятать в небольшой нише, сделанной в придорожном склоне, вероятно, деревенскими ребятишками для какой-нибудь своей игры-забавы.

Во второй день наступления, несмотря на частые бомбежки, наша дивизия успешно двигалась вперед — сквозь сырые леса, примыкающие к северной окраине громадного, почти непроходимого урочища Семичастный Мох. Разрозненные подразделения потрепанной немецкой 161-й пехотной дивизии отходили на третий, заранее подготовленный рубеж обороны перед рекой Вазузой. Они оказывали лишь незначительное сопротивление на отдельных удобных позициях, стараясь сдержать, пусть и ненадолго, наши наступающие войска.

Шли бесконечные дожди. Наступление вели, по существу, одни наши стрелковые части, при непостоянной, не особенно действенной поддержке танков и артиллерии. Наша пехота без конца вытаскивала из дорожных топей орудия, которые пытались сопровождать ее «огнем и колесами», повозки с боеприпасами, кухни. Пехота несла на своих плечах пулеметы, минометы, снаряды, мины. И все же шла, шла, зачастую огнем прокладывая себе путь! Великая труженица войны — наша славная пехота!

На второй ночлег мы остановились в небольшой ложбине, поросшей мелким кустарником. Оказалось, опять попали на артиллерийскую позицию немцев, где было несколько блиндажей.

Однако мне пришлось ночевать под открытым небом, на сырой земле, хотя я и боялся простуды…

Рано утром 6 августа я проснулся не от озноба, пронизавшего меня насквозь, не от топота и говора, какой начался вокруг блиндажей, а от какой-то странной, тревожной мысли. Я приподнялся, огляделся и вдруг понял, что меня разбудило в такой тревоге: уже два дня я шел с наступающими войсками, совершенно позабыв о выполнении своих прямых обязанностей. Я схватился за голову: вот беда-то! А дальше все произошло как в сказке. Едва поднялось солнышко, гляжу: идет редактор нашей дивизионки. Как он нашел меня в потоке серошинельного люда, понять невозможно!

— Ну, что ж ты? — заговорил Комаров с досадой. — Что ж ты ничего не пишешь? Ничего не шлешь? — Он был просто поражен, что я, с моим немалым газетным опытом, или растерялся в эти дни, или увлекся не своим делом.

Я виновато смотрел в землю.

— Да все как-то некогда было.

— Но факты у тебя есть? Фамилии есть?

— Это все есть.

— Садись и пиши! — сказал мне редактор. — Только, знаешь ли, поменьше живописи. Ты мне назови людей и коротенько расскажи, как они воевали. Вот и все!

Часа за полтора я набросал с десяток заметок и засобирался догонять ушедший вперед батальон.

— Только в частях задерживайся не больше двух дней, — напутствовал меня Комаров. — Или пиши на месте и посылай через комиссаров в политотдел.

Я понял, что мне, несмотря на мой прошлый опыт, еще предстоит осваиваться со специальностью военного газетчика.

В то утро передовые части нашей армии приблизились к третьему рубежу немецкой обороны, построенному вдоль большака из Карманова на Зубцов, проходящему поблизости от Вазузы. Если бы не отстали наши танки, они могли бы с ходу прорвать и здешний немецкий рубеж. Но наши танковые колонны двигались от Погорелого Городища медленно, окончательно уничтожая все дороги и дорожные мосты, застревая в низинных местах, подвергаясь частым ударам вражеской авиации. Между тем в то утро резервные немецкие танковые и пехотные дивизии успели переправиться через Вазузу и, опережая нас, вышли на свой оборонительный рубеж, приготовились для контрудара.