Светлая душа темного эльфа

- Ээээ… Иахиль… Мне, признаться, говорили, что ты не в себе, но я не поверил.

- Я в своем уме, Ахиор, – грустно сказала женщина. – Просто ну... это ведь возможно, понимаешь?

- Не понимаю, – прошептал эльф, утыкаясь подбородком в ее макушку. – Но теперь я в ужасе, Иахиль. Ребенок? Отец из меня, прямо скажем, ужасный. Но если это так… то тут и думать нечего. Ты остаешься здесь и бережешь себя. Я уезжаю с Солой и решаю вопрос с Ферганом. Потому что жить спокойно, зная, что он где-то в этом мире, я не могу. И даже если он в другом мире – не могу. Я его убью, тут без вариантов.

- Эльфы темнеют от убийств.

- Если тебе так будет легче, я получу индульгенцию у Трибунала. Но жить эта тварь не должна. Иафиль… Я убивал. Много. Я прошел через несколько миров. Я делал вещи, о которых никогда не расскажу даже тебе. Я выживал. Я уже другой эльф, не тот, который тебя покинул. Я владею почти всем существующим оружием. Ты приняла меня… и если нынешний я все еще любим тобой… я прошу тебя стать моей женой. Прежде чем я уеду. Перед Богом ты все еще моя. Перед эльфами… Я готов.

- Погоди, я должна знать, – Иафиль посмотрела на него серьезно. – Есть ли что-то, что я должна знать о тебе… прежде, чем дам свое согласие?

Она даже не предполагала другого ответа. Никто не может быть ее мужем, кроме Ахиора. А после всего, что между ними произошло – он не мог быть никем иным, кроме мужа.

- Я никогда в своей жизни не делал двух вещей: я ни разу даже в мыслях тебе не изменил и никогда не служил чужим богам. Этого достаточно, любимая?

- Да.

- Что ж, тогда предлагаю одеться и пойти к старейшине. У меня не так много времени. Еще за Соломеей вернуться нужно, пока она не сбежала одна.

Разумеется, Иафиль знала, что не беременна. Уж она-то бы почувствовала. Но глупый Ахиор даже не подумал о том, что узы брака стоит восстановить. Пришлось его немного подтолкнуть к правильному решению.

Глава 20. Они-Ефу

Орр-Вооз смотрел в лицо своим мучителям спокойно, даже равнодушно. Ни длинные ломанные тени в капюшонах, ни беловолосый красноглазый старик его не пугали, и даже зелье, которое эти… существа собирались в него влить не заставило его потерять самообладание. Орр-Вооз был рад, что никто не знал о том, что над ним сразу после рождения провели обряд посвящения в шаманы. Он тщательно скрывал этот факт от эльфов – они бы назвали это демоническим ритуалом и были бы совершенно правы. Но сейчас полученные способности стали его спасением. Молиться он просто не мог – ему казалось, что все его призывы Всевышнего растворялись в клубящейся черной тьме. Здесь было чисто и светло, но, закрывая глаза, вождь орков видел потоки слизи и пятна плесени. Внутреннее зрение проявилось у него после того самого ритуала, он нередко пользовался им, чтобы видеть истинную сущность вещей, хотя, конечно, не распространялся о своих способностях.

Он отчетливо понимал, что существа, стоящие перед ним, есть порождения Тьмы, Тьмы древней, первородной. Беловолосый давно потерял свет души, а нутро у Погонщиков было сгнившим насквозь. Орр-Вооз улыбнулся разбитыми губами и прикрыл глаза. Сейчас его заставят выпить бурое, скверно пахнущее зелье и позволят уйти в мир, где нет боли, зато есть ОНА.

- Ты не передумал? – скрипучим голосом спрашивал древний эльф и, не дождавшись ответа, взмахивал рукавом.

Два Погонщика заставляли Орр-Вооза запрокинуть голову и вливали в его горло жидкость. Внутренне он просто хохотал над ними. Он настолько ослаб от ран и пыток, что не нужно было даже прилагать никаких усилий, чтобы одолеть его. К тому же он был совсем не против этого зелья. Оно легко позволяло ему ускользнуть по ту сторону реальности. Предполагалось, что он должен испытывать дикие мучения и видеть самые страшные свои кошмары, но он властвовал над своими снами… В этом неправильном, наведенном злым колдовством забытье он был совершенно свободен.

Вначале он просто взывал к Соль, расставание с которой ему далось особенно тяжело. Потом сообразил, что во сне необязательно быть слабым. Он же шаман, Они-Ефу, Идущий по Снам. Да, это колдовство. Да, он будет гореть за это в аду. Но черт возьми, как же сладко провалиться в сон и позвать к себе возлюбленную! Здесь он мог делать с ней всё, что хотел… но никогда не решился бы в реальной жизни.

Соломея предстала перед ним в тонкой сорочке, не скрывающей изгибы ее совершенного тела. Темные кудри рассыпались по плечам, вишневые глаза горят тревогой. Она бросилась к нему, изо всех сил сжимая в объятиях – да, во сне могло происходить всё, что только он мог вообразить. Это в реальном мире она даже не взглянет на него… и правильно сделает.

- Люблю тебя, – шептали ее алые губы, и не было ничего слаще этих слов. – Я приду к тебе. Только не умирай!

- Теперь не умру, – отвечал Орр-Вооз любимой. – Только не теперь, когда ты моя.