Светлая душа темного эльфа

Соломея кричит и бьется под ним, с ужасом осознавая, что получает извращенное удовольствие не только от его члена, но и от рук. Ее снова выкручивает сладкими судорогами так, что колени не держат. Она обмякает, дрожа, а Орр-Вооз резко выдергивает из её пульсирующего лона член и делает пару движений рукой. Горячее семя растекается по спине и ягодицам, и он опускает ладони, втирая его в нежную белую кожу.

- Только моя, - урчит он довольно. - Вся моя.

Соль тихо всхлипывает, ее плечи дрожат, и орк переворачивает ее, заглядывая в лицо, а потом гладит по волосам, словно ребёнка. Он совсем не понимает женщин. Вроде готов поклясться, что ей было хорошо, но почему тогда она плачет? Или всё же он был слишком груб и жесток?

- Так, говоришь, что ты чистая эльфийка? Только бракованная? Это хорошо.

- Почему? - хлопает мокрыми ресницами девушка.

- Детей не будет. У эльфиек дети только от своих.

- Ты уверен?

- Ещё ни разу не видел и не слышал про ребёнка эльфа и орка, - хмыкает Орр-Вооз. - Хотя по идее, орчиха могла бы родить метиса. Только не бывает так, чтобы эльф сделал ребёнка орчихе. Они, наверное, осторожны.

- Они не спят с кем попало, - возмущается Соль. - Они...

- Да конечно! Просто вслух не говорят. Кое-кто и в бордель захаживает, когда их никто не видит. Но ты права, это скорее исключение. Но наоборот-то бывает.

- Как наоборот? - не понимает девушка.

- Как у нас с тобой. Орки не церемонятся с пленницами. Но ни одна ни разу не понесла.

Соломея прикусила губу. Она разговаривала об этом с Галлой. Галла тоже эльфийка, и она прекрасно родила ребёнка от чужака. А все почему? Потому что песня Жизни. Без неё настоящего слияния энергий не происходит. Правильно говорит Орр. Не будет у них детей, пока они не завершат брак по эльфийским обычаям. Соломея малодушно обрадовалась этому. Детей она пока не хотела.

Она уже вообще ничего не хотела. Ей было страшно и непонятно. Вроде бы она любила Орра, но этого - боялась до дрожи. Предельно ясно, что он ее не любит. Хочет, бережёт, словно дорогую игрушку, по-своему заботится, но если она что-то сделает не так – насколько его хватит? Это настоящий Орр позволял ей быть капризной и вздорной, а при этом лучше молчать – целее будешь. И все же Соль малодушно радовалась, что она его жена. Ну, или не жена, но его женщина - это точно.

- Если будешь выходить из палатки, то меч носи с собой, тихо говорит Орр, гладя девушку по волосам. Ему нравится, что она льнет к нему, словно котенок. – Не хочу держать тебя, словно в клетке.

- Не боишься, что я убью часового и сбегу? – лениво спрашивает Соль.

- Я рассчитываю на это. Цитадель рядом. Укроешься там.

- Я не уйду.

Орр-Вооз садится и тянет ее за волосы, заставляя подниматься:

- Почему? – спрашивает почти с ненавистью. – Почему не уйдешь?

Он смотрит на нее горящими черными глазами.

- Я люблю тебя, - безнадежно отвечает Соломея, глядя ему в лицо.

- Ой, дура-а-а, - цедит он сквозь зубы, отталкивая ее от себя. – Совсем разум потеряла? Я – орк. Насильник. Убийца. Я наиграюсь и кину тебя на потеху солдатам. Какая любовь? Ты считаешь, что я хороший, только потому, что я тебя не бью?

- Я знаю тебя настоящего, - отвечает Соломея, касаясь его черной руки своими тонкими белыми пальцами.

Орр отдергивает руку, смотрит на нее почти испуганно. Вскакивает, подхватывает плетеный кувшин с зельем, которое исправно приносил ему Рон, а орк так же исправно выливал на землю. Сейчас он чувствовал себя совершенно неправильным. Эта девочка и ее глупая вера в него будили внутри что-то горькое и противное, вкус чего не заглушить никаким грагсом. Он ужасно устал – не физически, нет. Если бы у него была душа – он бы сказал, что устал именно душевно. Но у орков нет души, что бы там не выдумывал Рон.

Орр-Вооз приходит в палатку Кхана, привычно уже огрызается и заливает в себя половину бутыли. Что угодно, только бы не думать о том, что сказала пленница. Может быть, сон хоть немного взбодрит его – в прошлый раз вроде помогло.

Соломея, выплакавшись, устало прикрывает глаза. В палатке душно и пахнет потом и страстью. У нее нет даже сил обтереться и накинуть рубаху. Сон словно утягивает ее в свои темные объятья, и, оказывается, не зря.

По ту сторону жизни ее уже ждет Орр.

На этот раз у Соломеи нет ни сил, ни желания его любить, словно всю душу она уже отдала тому, другому, который стал ее мужем. Конечно, это тот же Орр, но одновременно другой. Она запуталась и оттого так мрачно смотрит на хмурого мужчину, а когда он протягивает к ней руки, она шагает назад.

- В чем дело? – сердито рычит орк. – Не любишь меня настоящего теперь? Нравится кричать под мной одурманенным?

- Орр, ты дурак? – устало спрашивает девушка, обнаружившая, что она голая и прикрыта только тонким льняным полотном.

- Нет, ты ответь! – глаза мужчины наливаются кровью. Он вскакивает и насильно притягивает ее к себе, не обращая внимания на сопротивление. – Тебе нравится, когда тебя ставят на четвереньки? Засовывают пальцы в зад? Нравится принуждение?

- Пусти, - шипит Соль, тщетно трепыхаясь в его руках. – Да отпусти же, дикарь!