Светлая и Темные и ужасная обложка

      Она встала и закрыла окно, практически отрезав меня от мира в каменной ловушке. Хотя, надо признать: за окном совсем не лето.

      — Прости, Ноэль, слишком захотелось подышать свежим воздухом и увидеть свет и почувствовать себя живой, — устало улыбнулась я.

      Девушка неуверенно улыбнулась в ответ, обхватила меня за спину, помогла встать и повела к кровати. Несколько шагов дались мне с большим трудом, я бы рухнула на постель, если бы не ее поддержка. С помощью Ноэль, подложившей под спину подушку и накрывшей теплым одеялом, я устроилась полусидя. Она быстро зажгла свечи, разогнав сумрак в помещении, подложила пару поленьев в камин, затем забрала с сундука поднос и направилась ко мне. Я снова отметила жалкую, изношенную одежду, из которой девушка давно выросла; потрепанную шальку, что вряд ли спасает от холода; стоптанные ботинки. И невольно задалась вопросом: неужели «моя» семья настолько бедная? Ведь Ноэль — близкая родственница, а выглядит как побирушка.

Еще я заметила, что она прихрамывает немного.

— У тебя что-то с ногой? Поранилась? — осторожно, опасаясь задеть ее чувства, спросила я.

      Бедняжка опустила взгляд, пряча затаенную боль и стыд, поставила поднос на табуретку и сняла деревянные крышки с тарелок, от которых тут же начал подниматься пар: ароматный, вкусный.

      — Ноэль?.. — мягко настаивала я.

      — Нет, не поранилась! Просто... стерла... — тихо ответила она.

      — Показывай!

      Не удовлетворившись слишком уклончивым ответом, я чуть свесилась с кровати, пока она разувалась.

— О-о-о!.. — только и смогла потрясенно выдохнуть я, увидев ступни в кровоподтеках и синяках. Мало того, на ногах не было ни носок, ни чулок!

Безусловно, ботинки ей малы. Размера на два! Даже представить не могу, что она испытывает, когда ходит.

      — У тебя нет другой обуви? — хрипло поинтересовалась я.

      — Нет, леди Сафира!

      — Мы настолько бедные, — пришла мне в голову мысль, — что не можем позволить себе самое необходимое?

      Ноэль хотела было обуться, но я схватила ее за руку, ожидая ответа.

      — Вы — одна из богатейших леди в Приграничье, — пожала худенькими плечиками кузина.

      Я кивнула на ряд сундуков, выстроившихся вдоль стены:

      — Это все мое?

      — Да! Миледи! Одежда, обувь, украшения... — тихо перечисляла Ноэль.

      — А где твоя? — тоже тихо, уже догадываясь об ответе, спросила я.

      Девушка отвела взгляд в сторону, сжала кулачки на коленях, но ответила без обиды, без обвинений, как о чем-то само собой разумеющемся:

      — Три моих платья в корзине, миледи! Я иждивенка, и ваш батюшка не считал нужным тратиться на меня. Но вы не думайте, я благодарна ему за милость и приют...

      Горло свело спазмом, я прокашлялась и попросила:

      — Ты не обувайся пока, Ноэль. Залезай на кровать, чтобы ноги не мерзли. Давай покушаем вместе, а потом посмотрим, что в сундуках и выберем тебе новый гардероб.

      Она вскинула на меня потрясенные недоверчивые глаза, будто ослышалась.

      — Миледи, вы не думайте, что я жаловалась. И не предам вас и... Вы не должны...

      — Почему? — нахмурилась я.

      По щеке Ноэль побежала слезинка, а глаза испуганно округлились:

      — Потому что, вы, вероятно, скоро обо всем вспомните, и ваша одежда на мне станет для вас неприятным сюрпризом и...

      Я подняла ладонь, останавливая поток ее слов:

      — Нет, Ноэль! Я никогда не стану прежней! Просто поверь, прежняя «я» умерла!

      Одинокая слезинка скатилась по бледной щеке девушки и упала на лиф старенького, когда-то, наверное, бывшего добротным и красивым, платья. Она лишь кивнула, принимая обещание к сведению. Затем взяла тарелку с кашей и принялась меня кормить.

      — А ты уже завтракала? — озаботилась я.

       — Да! Мне дают там... в трапезной... — кивнула она.

      Я забрала тарелку, и пусть от усилий удержать посуду у меня затряслись руки, но твердо заявила:

      — Открывай другие блюда, что там еще? И на будущее: я хочу есть в компании, а не в одиночестве.

      Снова отметила неуверенно-удивленный взгляд Ноэль, но та послушно убрала крышку, под которой лежал нарезанный ломтиками желтый сыр, серый ноздреватый хлеб, рядом стоял глиняный кувшинчик с молоком. В общем, позавтракали мы плотно и с удовольствием. Потом я с улыбкой наблюдала, как Ноэль, с опаской, постоянно оглядываясь на меня, открывала сундук за сундуком и показывала вещи, хранившиеся в них. Увидев красивые платья, большей частью бархатные и облегающие до бедер, с богатой ручной вышивкой золотыми или серебряными нитями и шнуровкой по бокам, мне в голову пришла мысль, что я попала в средневековую Англию времен короля Вильгельма Завоевателя.

      Мы выбрали девушке три платья — довольно скромных, но добротных и теплых. Нашли подходящие удобные ботинки и чулки, к счастью, тоже обнаружившиеся среди одежды. Конечно, дело не обошлось без пары нижних рубашек. И в довершение — плащ, подбитый мехом. Я внимательно изучала содержимое сундуков, ведь всем этим добром мне придется пользоваться, и попутно выяснила, что сейчас ранняя весна, а здесь, в предгорье, это ветреный и сырой сезон.