Светлая личность

- Этого требует благоустройство города.

- Хорошо. Если благоустройство требует, я согласен. Но, предупреждаю вас, его не будет видно.

- Почему?

- Разве может быть видим памятник невидимому?

Иоаннопольский призадумался, поскребывая многодумную лысину.

- А все-таки вы представьте смету, - заключил он,

- Против сметы я не возражаю, - заметил скульптор, - ее видно. Однако должен вас предупредить, что памятник встанет вам не дешево. Вам бронзу или гипс?

- Бронзу! Обязательно бронзу!

- Хорошо. Все будет сделано.

В тот же вечер, когда произошел беспримерный разговор о постановке памятника невидимому человеку, из пищеславского допра по разгрузке вышел Петр Каллиетратович Иванопольский - подлинный управделами ПУМа, известный авантюрист и мошенник.

Глава VIII

Хищник выходит на свободу

Оставим на время невидимого, купающегося в лучах своей славы. Оставим граждан города Пищеслава, воздающих робкую хвалу Прозрачному. Оставим и Евсея Львовича, сидящего в кабинете Доброгласова и вычерчивающего красными чернилами многословные резолюции на деловых бумагах.

Обратимся к пружинам более тайным - к лицам, пребывающим теперь в ничтожестве, к людям, ропщущим и недовольным порядком вещей, возникшим в Пищеславе.

Выйдя за ворота допра, Петр Каллистратович Иванопольский очутился на Сенной площади и зажмурился от режущего солнечного света.

Так жмурится тигр, впервые выскочивший на песочную цирковую арену. Его слепит розовый прожекторный свет, раздражает шум и запах толпы. Пятясь назад, он шевелит жандармскими усищами и морщит морду. Ему очень хочется человечины, но он растерян и еще неясно понимает происходящее. Но дайте ему время. Он скоро свыкнется с новым положением, забегает по арене, обмахивая поджарый живот наэлектризованным своим хвостом, и перейдет к нападению начнет угрожающе рычать и постарается зацепить лапой укротителя в традиционном костюме Буфалло Билля.

Пробежав под стенами домов до памятника Тимирязеву, Петр Иванопольский в удивлении остановился. Центральный объединенный клуб был окружен лесами. Из раскрытых ворот постройки цепью выезжали телеги, груженные толстыми колоннами.

Мимо Иванопольского прошел хороший его знакомый по давнишнему делу о дружеских векселях кредитного товарищества "Самопомощь".

- Алло! - крикнул Иванопольский.

Знакомый внимательно посмотрел в сторону Петра Каллистратовича, на секунду остановился, но, не ответив на поклон, важно проследовал дальше.

- Хамло! - сказал Петр Каллистратович довольно громко.

Затем он отправился в Пищетрест, чтобы повидаться с приятелем, с которым был связан узами взаимной протекции.

Приятель встретил Иванопольского без радости. Иванопольскому показалось даже, что его испугались. Тем не менее он немедленно приступил к делу. - Ты, конечно, понимаешь, что мне до зарезу нужны деньги. Нужна служба...

- Вижу, - холодно сказал приятель.

- На первых порах я многого не требую. Рублей триста оклад и живое дело.

- Вы что, собственно, товарищ, хотите поступить к нам на службу?

- Ну, конечно же.

- Тогда подайте заявление в общем порядке. Впрочем, должен вас предупредить, что свободных вакансий у нас нет, а если бы и открылись, то все равно без биржи труда мы принять не можем.

Иванопольский сделал гримасу.

- Что ты, Аркадий! Это же бюрократизм. В общем порядке, биржа труда...

- Не мешайте мне работать, гражданин, - терпеливо сказал Аркадий.

Иванопольский в гневе повернулся, но, еще прежде чем он ушел, в кабинете раздался возглас:

- А я здесь!

Петр Каллистратович увидел, как перекосилась физиономия Аркадия. Потом по лицу Иванопольского пронесся ветерок, сама собой раскрылась дверь и в общей канцелярии послышалось то же восклицание:

- А я здесь! А я здесь!

Служащие вскакивали с мест и бледнели. Со столов сыпались пресс-папье.

Ничего решительно не поняв, Иванопольский плюнул, вышел на улицу и долго еще стоял перед фасадом Пищетреста, изумленно пяля глаза на его голубую вывеску с круглыми золотыми буквами.

"Что случилось? - думал бывший управделами. - Что за кислота такая в городе?"

Он толкнулся было в магазин фирмы "Лапидус и Ганичкин", но тут его ждала неожиданность. Железные шторы магазина были опущены. Первая стеклянная дверь была закрыта на ключ, а на второй двери Иванопольский увидел большую сургучную печать.

Петра Каллистратовича взяла оторопь.

И он стал бегать по городу, желая восстановить прежние связи и разыскать кончик нити того счастливого клубка, в сердцевине которого ему всегда удавалось найти прекрасную службу, возможность афер, командировочные, тантьемы, процентные вознаграждения, - словом, все то, что он для краткости называл живым делом.

Но все его попытки кончались провалом. Одни его не узнавали, другие были непонятно и возмутительно официальны, а третьих и вовсе не было - они сидели там, откуда Петр Каллистратович только сегодня вышел.

- Придется в другой город переезжать, - бормотал Иванопольский, - ну и дела!

А какие такие дела происходят в городе, он себе еще не уяснил.

- Побегу к Бракам! Если Браки пропали, тогда дело гиблое.