Светлая сторона Луны (трилогия)

Отребье не спешило разделаться со своей жертвой. Когда еще выпадет подобная возможность поиздеваться над сильным? Появление Грешника застало их врасплох. Что я могу сказать? Он выбрал верный тон разговора. Толпа опомнилась, только когда десяток из них разлетелся в стороны под ударами шеста. Остальные, еще не осознав, что происходит, оставили доходягу-марсианина в покое, отпрыгнули в стороны и сомкнулись полукругом за спиной Грешника. Впрочем, какая спина? Белый уже стоял лицом к ним, заслоняя покалеченного воина собой. Сейчас ему бы пройтись по левому флангу. Я бы так и сделал. С нашей скоростью, четкостью и умением предугадать действия противника Белый мог бы уложить еще не меньше десятка. А оставшиеся разбежались бы сами.

Грешник этого не сделал. Мало того, начали подниматься разбросанные им люди, присоединяться к полукругу, охватывавшему Грешника и его подопечного. Как я понял, сейчас Белый никого не калечил, не применял болевых приемов. Он просто расчистил площадку. Столкнувшиеся с ним так и не поняли, с кем связались. Все замерли. Потом тот, которого называли Жаком, решился взять роль вожака на себя.

— Ты кто такой и чего тебе надо? — высказал он всеобщий вопрос. Скорее всего, банду Жака вырубили подчистую, либо оставшиеся бойцы не стоили упоминания. Возможно, на моих глазах рождалась новая банда. Три десятка молодых пацанов — неплохой костяк в будущем.

— Ты неправильно держишь меч. — Грешник вопрос проигнорировал. — Смотри.

Движения его не уловил даже я. Подобно молнии он сблизился с Жаком и, специально замедлив движение, нанес резкий удар снизу по яблоку меча. Я знал этот фокус. Я знал, что меч просто обязан вылететь из руки хозяина. Грешник поймал его и тут же бросил обратно. Плутонцы смотрели на него ошарашенно. Однако в глубине глаз Жака, я заметил это, начал разгораться знакомый мне огонек. И, разгадав задумку Грешника, мысленно поаплодировал ему. Высшие Плутона, вечные ученики. У нас в крови принцип: нельзя допустить смерти наставника, пока ты не перенял всех его знаний. А многие при этом добавляют: а переняв все, оставь ему хотя бы жизнь.

— Ты, ты и ты — нападайте. — Конец шеста выбирает, и плутонцы послушно шагают вперед и тут же ложатся под ударами этого шеста.

— Объясняю ошибки. Ты опоздал начать. Ты — слишком сильные замахи, не контролируешь удара, проваливаешься за мечом. Ты бросаешься вперед без оглядки, тебе все равно, есть ли кто рядом, неужели ты считаешь себя способным справиться со мной в одиночку?

И все трое стоят, кивают, пытаются понять или хотя бы запомнить. А шест уже выбирает следующих. Тихо сидит на камнях, которыми вымощен двор, сокрушающий врагов, с удивлением смотрит, как его несостоявшиеся палачи вдруг превратились в послушных учеников, как с горящими глазами атакуют Грешника, а когда приходит очередь других, стоят в стороне и тщательно отрабатывают показанное им, устраняют ошибки.

— Наставник, сколько надо учиться, чтобы стать таким, как ты? — спрашивает Жак. Поразительно. Полчаса, а Грешник уже для них наставник.

— Этому нельзя научиться, — качает головой Грешник. — Для этого надо быть таким, как я.

— Как стать таким, как ты?

— Откажись убивать.

— Но тогда убьют меня. — Жак недоумевает.

— Я отказался убивать. Кто хочет попробовать убить меня?

Странно, произнес эти слова Грешник вроде бы обычным тоном, а все слушатели дружно сделали шаг назад.

— Когда не имеешь права убить, у тебя просто нет выбора. Ты должен стать сильнее своих противников, чтобы выжить. Ему достаточно одного успешного попадания — и ты труп. А ты должен защититься от него, да еще и вывести из боя, оставив ему жизнь.

— Да, для этого нужно быть сильнее, — соглашается Жак.

— Для этого надо победить себя, — замечает Грешник. — Искренне и навсегда отказаться убивать. Я почувствую фальшь. Я не позволю использовать мои знания для того, чтобы сеять смерть.

— Сам вряд ли смогу. — Жак чешет затылок. — Ты поможешь?

— На то и нужны наставники.

Я насторожился. Видимо, слишком устал, потому сразу и не заметил, что не просто так говорил Грешник. Его речь была сродни тому, чему обучала меня мать. Слова, интонации, неуловимые изменения в голосе влияли на слушателей. И в то же время это было нечто другое. Я уловил в себе подсознательное желание отбросить все, что знал ранее, и задуматься над смыслом сказанного, отрешившись от своего плутонского опыта. Он точечными уколами изменял отношение слушателей к своим словам. Не заставлял принять безоговорочно — заставлял обдумать беспристрастно. Я порадовался, что не ушел: теперь знаю чуть больше о способностях своего загадочного союзника — то ли миротворца, то ли ассасина.

— Бред все это, — робко сказал кто-то. Может, он был самым устойчивым к манипуляциям Грешника, а может, отмирание мозгов в столь раннем возрасте не дало возможности на них повлиять. На него тут же зашикали и вытолкали в задние ряды.

— Прими меня в ученики. — Жак преклонил колено. — Я хочу узнать твою силу и то, что тебе ее дает. Я хочу попробовать пойти по другому пути.