Светлая страсть тёмного мага университет некромантии

— Сияющего дня, дорогие гости, ваша милость, барышня, — вошедший вслед за нами высокий седой управляющий тоже оказался приятной наружности.

Его большие черные глаза скользнули по всем нам, вежливая улыбка появилась на алых губах. Управляющий хромого некроманта был одет просто великолепно. Наш управляющий — добрейший маг и настоящий член семьи не выглядел и вполовину таким важным. Еще бы, его камзол был из простого черного сукна, а управляющий некроманта вырядился в белый атлас и бархат.

— Вы как раз к обеду, господа, я распоряжусь накрывать, а сейчас принесут закуски и сладости, — управляющий опять поклонился.

Рони отставил для меня стул, сам плюхнулся рядом. Отец устроился во главе стола. По привычке, наверное.

Вышколенные слуги засновали по столовой, они наставили вокруг меня серебряных блюдец и тарелок с конфетами, засахаренными цветами и орехами в разноцветной глазури. Перед отцом появились мясные закуски. Для Рони принесли фрукты.

Я нашла свой любимый мармелад из кусочков дыни и жевала прозрачные дольки, припивая водой с лимоном и сахаром.

Рони не притронулся к сладостям, но взял алое яблоко и вертел его в руках.

Отец выбрал только тарелку риизов, жареных с медом и сливами.

Слуги мгновенно сервировали стол. Белый шиповник в хрустальных вазах, серебро, фарфор и хрусталь приборов пришлись мне по душе, как и скользкий шелк дорогих салфеток. Изысканно и невесомо выглядела роскошная сервировка.

— Ваша милость, все готово, — красавец-управляющий поклонился Рони.

Рони кивнул ему едва заметно. Слуги встали за наши спины.

И меня словно рукоятью меча пристукнули по голове.

ИеРОНИмус!

Моего жениха зовут Рони!

Мои руки задрожали так, что бокал затрясся, словно припадочный бродячий предсказатель на площади. Я кое-как поставила бокал на стол

Это было как конец всего хорощего в жизни… предательство, подстава… все это время они с королем смеялись надо мной.

А я им верила.

Дурочка малолетняя, провинциальная идиотка!

Еще и влюбилась в лукавых некромантов. В обоих…

При слугах я не буду говорить, но наступит миг, когда они уйдут, пока я могу подумать, что скажу своему настоящему жениху, который соблазнил меня, подпоив, не открыв мне правды.

Рони молчал.

Отец тоже только посматривал на некроманта с удивлением.

Они ели и с аппетитом.

Я ковыряла вилкой салат в хрустальной розетке. Кажется, туда положили пару кусочков мягкого сливочного сыра, несколько листиков салата и порезанные апельсины. Я выпила воды, так ничего и не доев.

и мой родитель съели суп, потом жаркое, потом пирог с кремом и выпили по бокалу вина. Усилителя магии на столе не было.

И наконец, Рони произнес:

— Оставьте нас.

Слуги послушными тенями выскользнули из столовой.

Я молчала, не зная, с чего начать.

— Я не узнал вас, ваша милость, господин Фертейнский, — мягко проворковал мой суровый папа, — виделись мы только один раз, вот и вышло небольшое недоразумение… благодарен за обед. А Таечке вы уже объявили о ее счастье стать вашей супругой? — гнул папа свою железную линию.

— Я… — Рони глянул на меня и замер с салфеткой в руках.

Он рвал тонкий шелк в клочья и тупо молчал.

— Он сделал меня своей и предложение после не забыл. Колечко вот дорогое прикупил, — пропела я противным голоском.

Рони затравленно посмотрел на меня.

— Что так быстро забрал девическую честь, нехорошо, — помрачнел родитель, — но я сам был молодым, мы с твоей матушкой, доча, тоже ждать свадьбы не стали, горячи были, молоды.

Авликая их всех забодай! Еще и матушку приплел зачем-то.

— Дело за небольшим, — пропела я, — назначить день свадьбы.

— За две недели справимся? — родитель уставился на Рони.

— Да, в день смены года, — согласился, почему-то обреченно вздохнув, Рони.

— В самый раз, — покивала я, приняв решение ни слова больше не говорить с Иеронимусом.

С предателем не хромым, не уродливым, не мужеложцем, но больным на всю голову! Мог бы и сказать, что он мой жених, а я…

А что бы сделал я? Сбежала бы?

— Я помогу готовиться к свадьбе, — проговорил довольнешенький папа. — Ты, доча, займешься приданым, я привез няню, служанок.

— Нянюшка?! Здесь?! Что ж ты раньше не сказал?! — запрыгала я, выкидывая из головы все мысли о предателе Иеронимусе. — Хочу ее видеть!

Вот и повод уйти подальше от урода-жениха.

Нет, он не чудовище, но он — предатель. И неизвестно, что хуже?

Ну, посмотрел бы на меня, решил, что подхожу и рассказал бы все! Нет! Он наслаждался моим огорчением, лгал и веселился.

Ненавижу.

Слова больше не скажу.

Покажу ему! Как умеют ненавидеть боевые маги.

— Ваш меч, барышня, — управляющий сам принес мой несравненный Низваргур в столовую.

— Покажи, — отец коснулся коричневых ножен.

Я достала сверкающий, чудесный Низваргур из ножен.

Родитель присвистнул по-мальчишески.

— Это же «Удар молнии»! — выдохнул он, протягивая ладонь к моему сокровищу. — Рони подарил?

Ага?! Рони!

— Я достала меч из камня сама, — отдала ему меч, бросила:

— Наиграешься, принесешь, — и выскочила из столовой.

За мной послышались быстрые шаги, я обернулась, Рони бежал следом.