Светлана

Как раз в это время Галя опять разыскивала Светлану на верхнем этаже. Одна, без «Мух». Она боялась, что Светлана опять посмотрит враждебно и скажет какую-нибудь резкость, — пускай уж лучше ей одной скажет!

И опять, как вчера:

— Соколова в буфете…

А в буфете Светланы нет.

— Она в библиотеку пошла.

И там не видно Светланы.

Казалось, что Светлана играет с Галей в прятки.

Несколько раз на лестницах, в коридоре, в буфете Галя видела вчерашнюю круглолицую девочку и встречала её удивлённый взгляд.

И всё время перед глазами стояло Светланино грустное лицо, такое, как было у неё вчера в раздевалке, — отчуждённое, даже как будто враждебное.

Три перемены, включая и большую, Галя потратила на поиски. Даже на уроках думала только об этом, даже «Мухам» отвечала невпопад… «Мухам»-то ещё полбеды — Ивану Ивановичу ответила невпопад. Он посмотрел сурово: затуманилось Солнышко или нет, а на уроках должна быть полная ясность!

Наконец на последней перемене Галя опять поднялась наверх и решила ждать у двери четвёртого «В» до самого звонка, с риском опоздать на географию. Почему-то она была уверена, что в классе Светланы не будет. Гале уже начинало казаться, что школа совсем не школа и вообще что все эти лестницы, все эти поиски и таинственные исчезновения Светланы — просто обыкновенный страшный сон, когда кого-нибудь ищешь, входишь в комнату — и вдруг всё оказывается совсем не то, ничего и никого не узнаёшь, всё незнакомое…

— Ты опять Соколову ищешь? — остановили её в коридоре девочки, — Она только что в класс вошла, цветы поливает.

Галя открыла дверь. Пустой класс. Открытые окна. Светланы нет. С маленькой лейкой в руках стоит круглолицая девочка и поливает цветы.

Галя испуганно смотрела на круглолицую девочку, а круглолицая девочка — на Галю… И тоже начала немножко пугаться, даже порядочно воды пролила на пол.

— Кого ты ищешь? — спросила она наконец.

— Соколову из вашего класса.

Круглолицая девочка неожиданно улыбнулась.

— Так Соколова — это я!

А у Гали всё захолодело внутри, как будто она попала в заколдованное, сказочное царство, где худенькая Светлана прямо почти на глазах превратилась в незнакомую круглолицую девочку.

VIII

Дома Галя обедала и ужинала без аппетита, вечером на папины и мамины расспросы тоже отвечала невпопад. Мама даже пощупала губами галин лоб, но жару, разумеется, не было.

— Что с тобой? — спросила мама. — Ответила неудачно?

— Да, — сказала Галя, — Ивану Ивановичу.

— Сколько же он поставил?

— Он у себя в книжечке, я не видела.

— Ну ведь не двойку же? Да ты, Галочка, не огорчайся так: исправишь.

Гале стало совестно, что мама беспокоится из-за предполагаемой двойки, и она сказала с тяжёлым вздохом:

— Да я не потому.

Мама и папа переглянулись. Потом папа взял газету, а мама стала убирать посуду в буфет.

А Галя ходила от окна к окну и пощипывала узкие зелёные листья у пальмочек — даже оторвала один; мама и папа сделали вид, что ничего не заметили. Потом Галя остановилась посредине комнаты и проговорила совсем трагическим голосом:

— Ну вот, скажите: если я знаю, что кто-то делает что-то нехорошее, нужно сказать или нет?

Папа сейчас же отложил газету, а мама закрыла буфет.

Папа спросил:

— Кому сказать?

— Ну… учителям!

— Может быть, сначала постараться, чтобы этот человек сам перестал делать нехорошее? — осторожно сказал папа.

— Меня не послушает. Скрывается от меня и от всех. Убегает. Видела его вчера и сегодня только в раздевалке. Сегодня, как только я вошла, вышел и ушёл с Аней-Валей! По-моему, даже подозревает меня уже и ненавидит!

— Кто ушёл с Аней-Валей? Кто ненавидит? — в один голос спросили папа и мама.

— Этот человек.

— Ты бы рассказала, Галочка, всё, — посоветовал папа. — А то мы с мамой ровнёшенько ничего не понимаем.

Галя спросила:

— Даёте слово, что никому никогда про этого человека не расскажете без моего разрешения?

На этот раз папа и мама ответили невпопад.

Мама сказала:

— Даю.

— Я такого слова не даю, — сказал папа.

— Почему не даёшь?

— Потому что, раз слово дал, полагается его держать, а может быть, окажется, что этот человек — разбойник или вредитель какой-нибудь, тогда я сразу иду к телефону и набираю «0–2». А что мама будет делать со своим честным словом?

— Я сказала не вообще, а без моего разрешения.

— А вдруг ты разбойника пожалеешь и не разрешишь?

— Это не разбойник, а девочка.

— Девочки тоже иногда бывают порядочные разбойницы… А ну-ка, Галочка, — папа пересел с кресла на диван и по дороге прихватил с собой Галю, — сядем мы с тобой рядком да поговорим ладком… Рассказывай про свою разбойницу.

Теперь Галя сидела между папой и мамой и видела совсем близко их внимательные глаза. Галя подумала, как страшно важно для папы и мамы всё, что её занимает и волнует, и как хорошо, когда можно всё, что тебя занимает и волнует, кому-нибудь рассказать! И не нужно никаких особых честных слов, потому что у папы и мамы все слова честные.

Потом Галя подумала о Светлане, что некому ей рассказать про свои обиды и огорчения и никому про её огорчения неинтересно слушать.

У Гали затряслись губы и поехали вниз…

Когда она кончила рассказывать, папа спросил, вставая: