Светлана

 — Нет, не он. Я ж говорю: танкист. Я не помню его фамилии. Почему ты про моего комбата вспомнила?

Почему вспомнила про Костиного командира? Пото­му, что он мог сделать так. Но разве только он? А другой знакомый танкист, отец Славика и Оли? Или Алеша Боч-карев? А сам Костя...

 — Ребята! — сказала Светлана. — Константин — Ми­хайлович удивился, почему я подумала, что там, на мосту, был именно его командир. Я его знала немножко, к нему это как-то очень подходит. Но ведь что сделал один наш советский солдат, мог бы сделать и другой. Очень многие могли бы сделать так, правда?

Вечером Светлана провожала Костю на станцию, а несколько старших мальчиков провожали Светлану, что­бы не возвращаться ей лесом одной. Самый маленький из них был гораздо выше Светланы, но вся команда подчинялась ей беспрекословно.

Перед отходом Светлана сказала:

 — Наденьте рубашки и тапочки.

Костя ожидал, что начнутся протесты — было еще совсем тепло, — но...

Топот босых ног по лестнице вверх, через полминуты — топот обутых ног по лестнице вниз...

Костя не успел еще попрощаться с начальником лагеря и со старшим вожатым — почетная охрана уже стояла у ворот.

Приблизительно посередине дороги Светлана остановилась:

 — Знаете, Константин Михайлович, вот за этими деревьями две полянки. На одной растут желтые ирисы, на другой — лиловые. И только здесь. Сколько мы ни иска­ли в других местах, нигде больше их нет. Правда инте­ресно? Ребята, мы что-то давно букетов не собирали...

 — Сейчас, Светлана Александровна! — отвечали маль­чишки разноголосым хором. — В пять минут нарвем!

И скрылись за деревьями в мгновение ока, будто и не было никакой почетной охраны. Светлана и Костя остались на дороге — Светланочка Александровна, ты что такая тихонькая, а?

 — Почему вы думаете, что тихонькая? — рассеянно ответила Светлана.

Ей очень хотелось спросить... или не стоит? Сейчас вернутся мальчики, и будет уже нельзя...

Между стволами деревьев замелькали белые рубашки и цветы — лиловые и желтые.

 — Зачем ты их заставила рубашки надеть? Жарища такая.

 — На обратном пути будет холоднее.

Мальчики уже подбегали. Светлана все-таки решила спросить:

 — Костя, а как Надя, довольна своей работой? Она вам писала?

 — Писала.

 — Давно?

 — Перед экзаменами.

 — Светлана Александровна, вот! — Ребята с тор­жеством протягивали ей цветы на прямых длинных стеблях.

Ирисы действительно были великолепны. Светлана уже на ходу принимала их от ребят. Лило­вые присоединяла к лиловым, желтые — к желтым.

 — Почему ты их отдельно кладешь? — спросил Костя.

 — Смешивать нельзя. Посмотрите: лиловые — малень­кие и нежные, а желтые — крупнее и такого неисто­вого цвета! Желтые тех забьют. Вам какие больше нравятся?

 — Конечно, эти. — Костя показал на яркие желтые цветы.

Светлана тряхнула головой, будто хотела сказать: «Я так и думала».

 — А вы вглядитесь, — она протянула ему нежный бледно-лиловый ирис, — посмотрите, какой сложный узор здесь, на лепестках, в середке... Константин Михайлович, может быть, возьмете букет для вашей мамы? Они не за­вянут — ведь вам с вокзала на вокзал.

 — Что ты, что ты! Нет, спасибо, я не возьму.

 — Посмотрите, какие они красивые!

 — Что ж делать, пускай красивые. Нет, Светлана, ты не уговаривай. Ну как я с ними поеду?

 — Не положено вам по уставу с букетами ездить? — сказал один из мальчиков. — Правда, Константин Ми­хайлович?

 — Правильно. Не положено по уставу, и всё. Ав­томат или пушку там какую-нибудь — с удовольствием взялся бы отвезти, а букет, да еще такого неистового цвета...

С опушки леса были видны станция и железнодорож­ная насыпь, ровно, как по линейке, отделяющая небо от земли. Пройдя еще немного и посовещавшись, ребята спросили:

 — Константин Михайлович, у вас есть обратный би­лет?

 — Нет, а что?

Светлана сразу поняла, чего им хочется.

 — Вы дайте им деньги, они вам возьмут билет. Толь­ко, ребята, на платформу не выходить. До станции и сей­час же обратно.

Ребята, счастливые, умчались вперед.

 — Костя, может быть, возьмете все-таки?

 — Что?

 — Ирисы.

 — Не возьму! Ты подумай сама: в метро, в поезде с такой экзотикой... Все будут обращать внимание...

Мимо станции промчался паровоз, один, без вагонов, с длинным пушистым хвостом дыма. Загудел, засвистел, будто закричал от радости. Вид у него был веселый и легкомысленный. Он был похож на человека, обременен­ного большой семьей и совершающего в выходной день одинокую прогулку.

Мальчики приостановились полюбоваться на паровоз и побежали дальше.

 — Ты уверена, что они не будут выходить на плат­форму?

 — Уверена.

 — Уж будто они тебя всегда так великолепно слу­шаются!

 — Костя, сказать вам по секрету? Не все-гда!

Он расхохотался:

 — С одной стороны — уверена, а с другой — не все­гда. Непонятно что-то.

 — В данном случае — уверена. Во-первых, сегодня вы мне помогаете.

 — Я? Каким же образом?

 — При вас никому не захочется получить замечание.

 — А на обратном пути? Когда я уеду?

 — На обратном пути будет действовать сила инер­ции. Костя, ведь это даже не из моего отряда ребята. Они сами захотели вас проводить — и меня охранять в лесу. Мы вернемся домой, солидно разговаривая.

 — Я вижу, ты неплохой психолог.