Светлана

— Знают, что у меня три тройки… годовых! Алла, как же меня в комсомол?

— Тройки разные бывают. Я видела, как ты занималась зимой.

Видела? Странно… В прошлом году они даже в разных сменах были.

С крыльца позвала Наталья Николаевна:

— Светлана! Девочки подошли к ней.

— Светлана, зайди ко мне.

Светлана стала подниматься по ступенькам.

— Не в кабинет, пойдем ко мне в комнату.

Алла шепнула:

— Светлана, я тебя здесь подожду.

Большая, тихая комната. Очень много книг. Рояль…? Разве Наталья Николаевна играет?

Над роялем несколько портретов в одинаковых рамках… Лица знакомые, а кто — Светлана не могла вспомнить: музыканты, должно быть.

На стене, над письменным столом, — фотография: мужчина и два мальчика. Светлана знала, что муж Натальи Николаевны умер еще перед войной, а оба сына…

Наталья Николаевна сказала:

— Сядь, девочка. Светлана, перевести тебя в другую школу очень просто.

Светлана прошептала, вцепившись в ручки кресла:

— Вы не думайте, что мне это так просто!

— Голубчик, я не говорю — просто для тебя. Я говорю, что это очень просто устроить. Но мне хочется убедить тебя, что ты неправа. Светлана, помнишь, в прошлое воскресенье Елена Михайловна играла и тебе очень понравилось… Помнишь, ты сказала: «По клавишам вода бежит». Помнишь, как называлась эта вещь?

Светлана неуверенно и удивленно спросила:

— «Прекрасная мельничиха»?

— Да. А ты знаешь, кто ее написал?

— Нет, я не помню.

— Ее написал Шуберт, немецкий композитор. Вот его портрет висит, рядом с Чайковским.

Светлана положила руку на черную зеркальную поверхность рояля:

— Я не знала, что вы играете…

— Мальчики учились… Мой старший сын хорошо играл.

Наталья Николаевна неожиданно встала и подошла к книжному шкафу:

— Хочешь, почитаем стихи?

Светлана так удивилась, что не сразу могла начать слушать.

…Не пылит дорога,
Не дрожат листы…
Подожди немного,
Отдохнешь и ты.

Маленькое стихотворение, всего восемь строчек, а как много в нем сказано и как все-все видишь!.. Светлана прошептала:

— Я помню, это у Лермонтова, в собрании сочинений.

— А видишь, что тут сверху написано? «Из Гёте». Ты еще что-нибудь Гёте читала?

— Ведь это он «Фауста» написал? — спросила Светлана. — Только я не читала.

— А «Лесной царь» в переводе Жуковского знаешь?

— «Лесной царь» знаю.

— А вот еще другого немецкого поэта Лермонтов переводил. Видишь: «Из Гейне».

На Севере диком стоит одиноко
На голой вершине сосна…

Хорошие стихи, правда?

— Правда.

— А ты знаешь, что, когда Гитлер пришел к власти, книги Гейне сжигали на кострах?

Светлана спросила:

— Почему?

— Ты еще очень мало знаешь, девочка! Бывают книги-враги и бывают книги-друзья. У нас много книг-друзей, написанных на немецком языке. Не все немцы такие, каких довелось тебе увидеть! На немецком языке писали Маркс и Энгельс… Не только книги давно умерших писателей были врагами Гитлера. В Германии было очень много антифашистов и до войны и во время войны… Ты о Тельмане что-нибудь слышала?

Светлана сказала:

— Ведь это же в Испании был отряд имени Тельмана?

— Да, и в нем сражались немецкие антифашисты. А Тельман тогда сидел в тюрьме. Одиннадцать лет он пробыл в одиночной камере. Это был очень смелый и очень мужественный человек…

Светлана слушала, не поднимая глаз.

Как странно: немец — верил в победу Красной Армии! В самый тяжелый год отступления, когда немцы стояли под Москвой… Как жалко, что он не дожил до конца войны! Они его убили…

— Светлана, а ты знаешь, что сказал о немцах Сталин? «…Гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское — остается».

— Когда он это говорил? — глухо спросила Светлана.

— Двадцать третьего февраля 1942 года. Перед этим немецкие войска доходили почти до самой Москвы и были разбиты. После этого был Сталинград. Это приказ народного комиссара обороны в день двадцать четвертой годовщины Красной Армии. Светлана, твой отец и мои сыновья были офицерами Красной Армии. Они сражались с захватчиками, которые хотели поработить нашу Родину… Но наши солдаты не уничтожали немецких солдат именно как немцев, из-за ненависти ко всему немецкому. Девочка, я знаю, что это нелегко… Но и мы с тобой не должны ненавидеть народ, язык народа…

У нее были слезы на глазах.

Светлана сказала прерывающимся голосом:

— Это вы из-за меня! Это я вас…

И уткнулась лицом в колени Натальи Николаевны… Провожая девочку, Наталья Николаевна дала ей свой пуховый платок:

— Вечер свежий, а ты без пальто.

Светлана хотела сказать, что добежит и так, но вспомнила, что Алла, может быть, еще ждет в саду, и послушно закуталась. Платок был большой и очень теплый. Светлана еще немножко задержалась в дверях:

— Наталья Николаевна, а можно сделать так, чтобы меня по немецкому не спрашивали завтра… и еще несколько дней? Я хочу ответить хорошо. Ведь я… ведь я совсем немецкий не учила! Ни разу!..

— Я позвоню завтра в школу, — сказала Наталья Николаевна. — Я сама об этом попрошу.