Светлана Аллилуева. Пять жизней

Мне сложно судить, какой дочь генералиссимуса была в двадцати-тридцати-сорокалетнем возрасте (с годами характер меняется), но в 80-летнем, как можно судить, слушая эмоциональную речь, записанную Светланой Паршиной, местами взрывную, неуважительную к интервьюеру, сопровождающуюся гримасами и ужимками, характер Сталиной-Аллилуевой-Питерс стал труднопереносимым. Впрочем, как и у многих пожилых людей, измученных одиночеством и болезнями. Возможно, этому способствовала неустроенность личной жизни — одинокие женщины зачастую бывают взвинченными и издёрганными. Не помогли и религиозные конфессии, которые Светлана перепробовала в поисках успокоения. Дочери Сталина была уготована судьба Агасфера.

Где бы Светлана ни находилась, она была заложницей имени своего отца и изломанной личной жизнью расплачивалась за его преступления. Глядя на неё восьмидесятилетнюю и вспоминая имена её близких друзей — не каждый может похвастаться дружбой с Каплером, Раневской, Самойловым, Герасимовым — приходит на ум стихотворение Николая Заболоцкого о старой актрисе, давнем кумире театральной Москвы.

…Ныне домик её превратился в музей,
Где жива её прежняя слава,
Где старуха подчас удивляет друзей
Своевольем капризного нрава.

Орденов ей и званий немало дано,

И она пребывает в надежде,
Что красе её вечно сиять суждено
В этом доме, как некогда прежде.

Заканчивается стихотворение гениальной строкой, применимой ко многим угасшим звёздам. Племянница старой актрисы рассматривает портреты красавицы (ныне сгорбленной старухи), бывшей когда-то кумиром театральной Москвы и владычицей самых лучших умов, и недоумевает. Заболоцкий нашёл нужные слова: «неразумная сила искусства». В какой-то мере оно применимо к Светлане. Не её вина, что личная жизнь сложилось не так, как она хотела. Оказывается, не только сын, но и дочь отвечает за своего отца. А у Заболоцкого:

…Разве девочка может понять до конца,
Почему, поражая нам чувства,
Поднимает над миром такие сердца
Неразумная сила искусства!

Нам тоже дано понять не всё, но это и необязательно. Чистые глаза без брёвен и соринок только на иконах, на ликах святых. Тема «гений и злодейство» неисчерпаема. Не нам быть судьями Сетанки-Светланы-Фотины-Ланы Сталиной-Аллилуевой-Питерс.

В 2010 году, не желая общаться с журналистами, Лана Питерс переехала в Ричланд Центр (Richland Center), маленький и глухой городок штата Висконсин, в котором проживает чуть более 5 тысяч жителей. И вновь в дом для престарелых… В 2011-м ей исполнилось 85 лет.

Её дочь Ольга Питерс (ныне она Chrese Evans) живёт в Портленде, в Орегоне. Ей передалось одно из увлечений матери, и какое-то время она исповедовала тибетский буддизм. Высокий рост, осанку и завидную внешность Ольга унаследовала от отца. Ни на мать, ни на щупленькую Катю, старшую сестру, она ни капельки не похожа.

О старшей дочери, Екатерине Юрьевне Ждановой, старшем научном сотруднике института вулканологии, мало что известно. Внучка двух бывших членов Политбюро выбрала затворнический образ жизни на окраине Евразии. Камчатка она и есть Камчатка. Там же, в посёлке Ключи, живёт её дочь Аня и внучка Вика. Светлана их никогда не видела…

Сын, Иосиф Григорьевич Аллилуев, доктор медицинских наук и заслуженный деятель науки РСФСР, скончался на 64-м году жизни в Москве от инсульта 2 ноября 2008 года.

Первый, второй и третий мужья также умерли. Григорий Морозов — в Москве, 10 декабря 2001 года, Юрий Жданов — в Ростове-на-Дону, 19 декабря 2006 года, а Иван (Джоник) Сванидзе — где-то между 1987 и 1990 годами.

Светлана Аллилуева и Сергей Хрущёв

Пора в повествовании ставить точку. Но когда наступает время финального аккорда, почти всегда возникает маленькое «но» — что-то оказывается недосказанным.

За 45 лет, прошедших с тех пор как Светлана Аллилуева стала невозвращенцем, о ней говорено и переговорено, перемыты все косточки, — за то, что бросила детей, Родину, отреклась от отца и уехала в стан недругов советского государства! Кем только её ни называли в советской и постсоветской прессе: психопаткой, неврастеничкой, сексуально-распущенной женщиной необузданных страстей…

Не берусь никому быть судьёй. Ей — тем более.