Светлана Аллилуева. Пять жизней

Эля Микоян оказалась женщиной в высшей степени приятной, очень милой и доброжелательной. Мы подружились, как говорится, семьями, бывали друг у друга в гостях. Естественно, что Эля подружилась и с Самойловым, который каждый день забегал ко мне в издательство. И вот однажды у Микоянов был какой-то семейный праздник, чей-то день рождения, и Эля пригласила меня с моей женой. И случилось так, что перед вечером ко мне забрел Дезик, и я пригласил его поехать вместе с нами к Микоянам, которые жили в большой пятикомнатной квартире в Доме Правительства (более известном теперь как Дом на набережной). Дезик согласился, ему было интересно посмотреть, как живет элита нашей страны.

За огромным столом, во главе которого сидел сам Анастас Иванович Микоян, который, если я не ошибаюсь, был в то время Председателем Верховного Совета СССР, иначе говоря, формальным главой государства, Дезик оказался рядом со Светланой Сталиной, которая после смерти отца взяла фамилию матери — Аллилуева. Со Светланой я уже был знаком раньше. Это была рыжеватая женщина, с лицом, которое нельзя выло назвать красивым, но довольно привлекательным и, прежде всего, умным и чувственным. Впрочем, я всегда задумывался — не придаёт ли ей известную долю обаяния её происхождение — нельзя было отделаться от мысли, что с тобой разговаривает дочь самого Сталина.

Не знаю, что сработало в данном случае — гипноз её имени или обаяние её женственности и вообще привлекательность, но уже через какие-то пятнадцать минут, не обращая внимания на самого Микояна — для Светланы это было более чем естественно: она привыкла видеть в сподвижниках отца (то слуг, а для поэта Самойлова чины и звания вообще ничего не значили, — словом, через пятнадцать минут они уже целовались взасос. Мы с женой уехали, оставив моего друга на его собственное усмотрение.

На следующее утро, не успел я войти в свой кабинет, как раздался телефонный звонок, и я услышал хихикающий голос Дезика:

— Боря, мы его трахнули! (Дезик употребил другое слово, более ёмкое и более принятое в народе.)

— А я-то тут при чём? — возмутился я.

— Нет, нет, не спорь, я это сделал от имени нас обоих!

Мог ли я тогда представить себе, что эта озорная выходки повлечёт за собой столь серьёзные последствия, затянется пи многие годы, станет фактом биографии Давида Самойлова?

Тем не менее, так оно и вышло. Случайная связь переросла в длительные и довольно серьёзные отношения. Был ли Дезик влюблён в Светлану? У нас с ним никогда прямого разговора на эту тему не было, и я могу судить только по косвенным обстоятельствам. Думается мне, что настоящей любви у Самойлова к Светлане никогда не было. Однако нельзя отрицать, что была искренняя привязанность, нежность. Имела место и жалость. Как человек, очень тонко чувствующий, Дезик ощущал, что Светлана, по существу, личность трагическая, обречённая всю жизнь нести крест своего происхождения.

Пройдёт несколько лет, и будет последнее расставание, о котором Самойлов скажет в своих «Поденных записках» абсолютно точные слова, характеризующие Светлану. Он напишет, о «трогательной нелепости её поступков, продиктованных силой чувства, темпераментом и одиночеством». В самый момент, — писал Дезик, — испытываешь сложное чувство жалости, восхищения и негодования, она — рабыня чувства, а в рабе всегда заложен тиран. Целиком покоряясь стихии, она и тебя старается сделать игрушкой той же стихии.

…Очень точно определил всю деликатность и сложность ситуации умнейший Михаил Аркадьевич Светлов. Мы как-то сидели втроём за столиком в ресторане ЦДЛ, когда туда ворвалась разъярённая Светлана и обрушила на Дезика водопад гневных слов: что-то он не сделал из того, что обещал. Потом она исчезла так же внезапно, как и появилась. Светлов горестно покачал головой и произнёс:

Трудно любить принцесс,
Ужасно мучительный процесс.

Светлана была натурой очень эмоциональной, влюбчивой, готовой до конца отдаться каждой новой влюблённости, готовой всем пожертвовать ради любимого мужчины. Но при этом v неё была идея фикс: навязчивая идея, что мужчина, которого она полюбила, должен на ней жениться. А это сильно осложняло отношения. Но подробнее об этом позднее.

А сейчас надо рассказать, как складывались изо дня в день отношения Самойлова и Светланы Сталиной-Аллилуевой. Я ничего не могу сказать о том, как они занимались любовью, хотя знаю, что эта сторона занимала огромное место и их жизни. На это не раз намекал Дезик, да это и было видно невооружённым глазом. Особенно ярко это проявлялось во время наших поездок в правительственный дачный посёлок Жуковка, где Светлана получила маленькую дачку, сдав большую дачу в Завидове, где её, как она рассказывала мне, одолевали тётки Аллилуевы. После одной из таких поездок, когда я отправлялся гулять, Дезик меланхолически наметил, что у Светланы есть манера сбрасывать с себя всю одежду, едва она переступает порог спальни.