Светлейший князь (СИ)

— Ты, ваша светлость, нам только лемех привези от кузнецов, да нож такой вот тоже, — Никодим на земле нарисовал, какой именно нож нужен. — Его спереди перед лемехом на грядиле хорошо бы приделать. Земля будет лучше резаться. Целину то не сладко поднимать. А борону сделаем пока с деревянными зубьями.

Глава 14

Петр Сергеевич с компанией время зря не теряли. Василий Кузнецов и компания утром отбыли в намеченное для завода место и за целый день досконально всё там обследовали. Намеченное мною место им показал гвардейский сержант Леонов, с которым мы несколько дней назад осматривали эти места. Леонов с пятью гвардейцами спустился ниже по Усу, выбирая место для Нижнего острога.

Предложенный участок Василию Ивановичу понравился, ровный и достаточный большой. Под небольшим слоем дерна оказалась каменная плита, на которой оказалось очень удобно разместить кузницу: наковальню и переносной горн, разложить все необходимые инструменты. После этого застучали топоры, вся кузнецовская компания принялась валить лес, под руководством Василия Ивановича сложили две кучи для углежжения, сам же Василий Иванович отправился осматривать речку Терешкина, что бы наметить место для устройства водяной мельницы. Примерно в двадцати саженях от кузнецы он нашел на речке нужное место.

Поэтому когда приехал Петр Сергеевич с Фомой Васильевичем, кузница была готова к работе и было подобрано место для водяной мельницы, которое не вызвало никаких возражений у Петра Сергеевича. Фома Васильевич сразу же занялся глиной и через пару часов вся глина была им тщательно перетерта, железных шариков набралось почти ведро, которое тут же было изъято Василием Ивановичем. Дедушка Фома соорудил из камней небольшую ванну в которой и замочил глину.

Кузнецы колдовали над железными шариками полночи. Форма железных шариков была совершенно необычной, я хорошо помнил что, осколки Сихотэ-Алинского метеорита были совершенно неправильной формы, но чудны дела твои Господи. Качество сырья оказалось просто высочайшее, Василий Иванович был просто в восторге, он такого качества еще ни разу не видел. В процессе работы кому-то вспомнилось про мои слова о бритье и первое изделие нашей кузницы оказалась бритва для меня, которую на рассвете мне и доставили.

На заводской площадке кипела работа, когда я туда приехал. Поблагодарив за бритву Василия Ивановича, я объяснил ему какие лемех и нож нужны для сабана и решив, что сейчас самый главный и нужный участок работы у нас производство кирпичей, начал помогать дедушке Фоме. Первым делом мы сложили небольшую каменную печь для обжига кирпичей, благо камней на берегах Уса и реки Терешкина было предостаточно. Изнутри она была обмазана специально приготовленной дедушкой Фомой глинопесчаной смесью.

В последних лучах заходящего солнца я вернулся в Усинск. Кондрату я привез свежекованные лемех и черенковый нож. Кондрат, остановив все работы кроме валки леса, к моему приезду изготовил подводу, один самый простейший сабан и шла работа над второй телегой. К утру Кондрат гарантировал изготовление второй подводы.

На рассвете следующего дня шесть мужиков на двух подводах поехали на Железное озеро. Главным был Трофим Рычков, который ходил в разведку с дедушкой Фомой и вчера то же был там с нами. Так что ему не надо было объяснять его задачу. Глину конечно можно было найти где-нибудь и поближе, но главным для нас было железо, а глина побочный продукт.

Отправив подводы, я поспешил к Никодиму Кучину. Никодим со своим братом Елисеем колдовали над колесным плугом. Елисей был старше на три года, но во всех делах признавал первенство брата. Им помогали двое подростков, их старшие дети. Кто чей сын было видно сразу: Четырнадцатилетний Ефим был точной копией Никодима, только был еще немного поменьше родителя, пятнадцатилетний сын Елисея, Иван был ему по плечо, но производил впечатление гриба-боровика, твердо стоящего на земле. В плуг кучинская команда заканчивала запрягать пару лошадей. Рядом стояла запряженная телега для перевозки плуга и бороны. Кондрат справедливо рассудил, что еще одна телега нам не помещает и изготовил дополнительно еще одну.

Поздоровавшись со мной, Никодим объяснил свои действия:

— Мы, ваша светлость, сейчас сначала испытаем лошадей, как они еще вдвоем в упряжке пойдут. Елисей вчера по окресностям походил, очень хорошую поляну присмотрел. Там, — Никодим показал рукой где, — за ручьем. Версты две будет. Лесок небольшой на берегу ручья. Поляна чистая, травку только надо скосить. Елисей говорит, там десятин двадцать будет. Да и дальше за леском почти степь, редкий березнячок местами. Лукерья Петровна говорит десятин сто надо поднять.

— Что-то она поскромничала, сто. Вот ты хлебороб, так?

— Так, ваша светлость.

— И скажи мне, друг Никодим, сколько нам надо десятин поднять, что бы на следующий год снять нужный урожай?

— Если считать что снимем четыре сама на круг, а это очень хорошо четыре сама, то надо самое малое под зиму, да по весне тысячу десятин засеять надо. Ведь еще и скотину, да птицу кормить надо. А совсем по-хорошему две надо.