Светлейший князь Старко

Старко предложил дать им право на двадцать девять лет (да хоть на тридцать девять, если на то пошло) разрабатывать шестую часть запасов Магнитной горы. Пусть построят там себе шахты, чугунолитейный комбинат, даже сталь выплавляют, если хотят. Могут и станкостроительный завод поставить, а то и паровозы и рельсы производить. И даже русским свою продукцию продавать, если не хотят к себе вывозить. Налоги можно сделать щадящие (на уровне десяти процентов от дохода), вывозные пошлины тоже разумные (если на продукцию), ну, чуток повыше, коли просто сырьё и материалы собираются всё-таки к себе таскать. Сейчас, когда настолько растёт спрос на руду и чугун, это безумно щедрое предложение — Мемельланд того не стоит.

Старко прислал двойной пакет. В одном он расписал основу предложения пруссам и государь даже расстроился. Но, прочитав вторую часть, для внутреннего, так сказать, пользования, долго смеялся, радуясь, и потирал в предвкушении руки. Оказывается чёрт действительно не так страшен, как его малюют. Жаль, что милбрат Олег Саныч уже все российские награды получил, а в титулах не нуждался. За такое выгодное предложение его впору закатать в бронзу и выставить рядом с Медным всадником!

Фридрих Прусский, который вот-вот мог стать Фридрихом Третьим, посоветовался с супругой, а та с собственной маман. Да, Мемель жалко отдавать, но Пруссии нужен доступ к российским недрам. Тем более, что англичане готовы всемерно помочь в освоении богатейших залежей. Проблемы с транспортом уже решает самарское акционерное общество за которым стоит Старко, который известен своим предвидением. Главное, зацепиться одним коготком за столь вкусный проект, а там и вся птичка поместится. Переговоры вступили в стадию деталировки и к рождеству должны закончиться к обоюдному удовольствию сторон. Иначе, русские предложат такое же сотрудничество Франции, где вот-вот закончится предвыборная гонка.

Да, в президенты Франции, в очередной раз сменившей режим, метили разные политики, но армия поддерживала лишь Жозефа Наполеона. Всё-таки отказ от борьбы сильной страны за права савойского герцога, желавшего стать королём Италии, принёс мир и резко сократил расходы на военщину. Программа кандидата предусматривала переход от количества к качеству и в армии, и во флоте, и в промышленности. А разногласия с Австрией, как выяснилось, скорее были надуманы. Ницца и так стала французской, а Савойя сейчас выбирает свой путь развития: или остаться независимой, или войти в состав Швейцарии, или всё-таки попроситься под руку Парижа. И нефиг было громадьё городить!

Концовка года, само собой, обсуждалась «пикейными жилетами» старковского разлива.

— Олег Александрович, ты заметил, как немцы хитрят по всему королевству? — удивлялся доктор Рихтер.

— Чего же они делают-то, Иван Карлович, — удивился Старко.

— Так учат русский язык, чтобы проще устраиваться на хорошую работу!

Прикол ситуации заключался в том, что большинство предприятий с хорошим жалованьем и определённым социальным пакетом бенефитов принадлежало бывшим россиянам. Но чтобы там работать следовало знать не только государственный язык (немецкий), но и желательно владеть русским. Иначе у рядовых сотрудников возникают сложности в прямом общении с руководством и ведущими специалистами. Сложно каждый раз искать переводчиков, когда нужно что-нибудь согласовать или, хотя бы, просто спросить. Вот рядовой немец и повадился посещать курсы руссиш говоритен, а детей стали отдавать в школы, где преподавался и русский язык. А куда ещё своих спиногрызов девать, коли в стране лютовал закон, запрещающий работать до четырнадцати лет. И даже с четырнадцати до восемнадцати позволявший трудиться не более двадцати часов в неделю, то есть половину положенной трудовой недели. Конституция в стадии разработки и газетных обсуждений, но новые законы-то появляются время от времени и их пока нужно исполнять.

— А я, господа, рад, что президентом избрали Наполеона, — гордился Полянский, — он считает, что Россия даёт всё больше свобод полякам. И поддерживает в этом Александра.

— Ян Войцехович, так этот Бонапарт вообще за союз с нашими, — поддержал друга Юнгвальт, — нужен же противовес усиливающейся дружбе Англии и Пруссии. Иначе прозевают момент и англичане всё под себя подомнут.

Компаньоны не знали деталей происходящего, но им без разницы что и как обсуждать. Рождество на носу и все проблемы где-то в стороне, тем более, что лично у них всё прекрасно складывается. Так чего не повыёживаться от сытости и довольства?

В новом 1859 году обсуждения усилились перейдя из уровня «лениво» в «ничего себе!».

— Вы слышали, господа, нет вы слышали? — размахивал утренней газетой Борис Алексеевич, — пруссы подписали договор о передаче России Мемельланда!

— Слышали, конечно, теперь пять лет будут его передавать, пока не убедятся, что наша дорога куда надо ведёт, — отозвался Юнгвальт, — теперь трудцать лет будут нашу руду добывать за бесплатно.