Светлейший. Отпуск не по плану

Несмотря на то, что наш особняк не был большим, как дворцы Юсуповых или Трубецких, здесь было на что полюбоваться.

Парадный холл был полностью отделан светлым мрамором и походил на древнегреческий храм. Все было украшено лепниной, медальонами с профилями античных героев, каменными венками и гирляндами.

— Какая красота! — охнул Федор. Он специально шел по шахматному черно-белому полу, наступая только на черные плитки — боялся испачкать.

На первом этаже располагалась гардеробная, кухня и помещения для слуг. На второй этаж вела лестница из безумно дорогого каррарского мрамора.

Мы поднялись на украшенную зеркалами лестничную площадку, и перед нами возникли три дубовые двери. Дверь справа вела на женскую половину, средняя — в мужскую. Нам нужно было налево — там находились парадные комнаты, столовая и гостиная.

— Ее светлость ждет вас в гостиной, — сказала Аграфена.

Мы прошли через анфиладу комнат, где некогда матушка давала балы и приемы, выступали с концертами известные музыканты, и оказались в малой гостиной. Эта комната была отделана в голубых тонах — княгиня всегда любила этот цвет.

Матушка уже была там — восседала в кресле, словно на троне. Лакеи занесли троих пленных бойцов и уложили на ковер почти что к ее ногам. Тонкий каблук-шпилька оказался в опасной близости от лица одного из похитителей.

Светлейшая княгиня показала свое недоумение этим перформансом лишь движением одной брови. Да, она была в бешенстве — таким холодом от нее давно не веяло. Даже когда оступился Виктор, мать это задело не так сильно.

— Перед вами ее светлость Анна Николаевна Николаева, светлейшая княгиня Балтийская, — добавила пафоса Аграфена.

Все мы, и я в том числе, поклонился. А также подошел к ней и поцеловал руку с изумрудным перстнем — символом ранга матери. Формальные приветствия — они такие.

— Андрея и его супругу вы уже знаете, матушка.

— Конечно.

— Это Федор, которому принадлежит фургон. Он очень мне помог. А эти… — я уставился на заколдованных бойцов. — Имена этих господ мне неизвестны. Однако все трое замешаны в покушении на наши жизни и виновны в похищении жены и ребенка Андрея.

— Тебе придется начать рассказ с момента своего побега, — велела мать и жестом пригласила всех сесть.

Федор уставился на атласную обивку дивана, затем на свои грязные джинсы… Но под пристальным взглядом матери покорно плюхнулся на сидение и потупил глаза.

Я же начал рассказ и описал все приключения, не утаивая ничего, кроме применения частички силы Искажения. То, что меня не взял яд, я объяснил хорошо построенной защитой, знанием ряда заклинаний земной стихии, к которым в том числе относились и яды, а также банальным непрофессионализмом тех, кто отраву устанавливал.

— Значит, Андрей, вас вынудили предать нас, угрожая жизнью ваших близких, — сказала матушка, глядя на шофера. — Я очень разочарована.

— Ваша светлость…

— Я разочарована тем, какие методы используют наши враги. Ранее дворяне не позволяли себе столь грязных игр. У нас был кодекс чести.

Ага. А еще пятнадцать лет назад вас с отцом подставили и отправили в ссылку. Это чистые методы? Гниль, если она есть, всегда найдет лазейку, чтобы выбраться наружу.

Андрей бросился на колени.

— Ваша светлость! Мне нет прощения, я это осознаю! Но прошу лишь пощадить мою семью! Делайте со мной все, что угодно, но, молю, не дайте этому поступку разрушить жизнь моему сыну…

Мы с матерью одновременно на него уставились. Нет, про аристократов всякое говорят, я понимаю. В семье, как говорится, не без урода. Но это ж каких басней надо наслушаться, чтобы…

— Андрей, я не имею морального права осуждать вас за этот поступок, — заявила княгиня. — Вы защищали свою семью. А семья и кровь — самое важное. Это то, ради чего стоит жить и то, ради чего можно умереть или рискнуть всем. Ваших жену и детей сейчас осматривает лекарь, им будет оказана вся возможная помощь. Что до истории, в которой вы оказались замешаны… Вам сейчас опасно находиться в Петербурге и в Выборге, поэтому я отправлю вас на некоторое время в Тихвин на нашу дальнюю дачу. Для вас там найдется работа, и ваша семья сможет спокойно восстановиться.

— Ваша светлость…

— Однако впредь я не потерплю замалчивания проблем, Андрей. Надеюсь, подобное более никогда с вами не случится. Но в следующий раз, если вы действительно намерены сохранять верность моему Дому, сообщайте обо всех угрозах и неприятностях.

Андрей поцеловал руку матери и вернулся на диван.

— Что до вас, Федор…

— Тихонович, ваша светлость.

— Я благодарна вам за помощь, Федор Тихонович. Моя помощница рассчитается с вами и компенсирует все неудобства. Надеюсь, этих средств с лихвой хватит и для вашего молчания. Сейчас нам не нужны скандалы.

— На вашем месте я бы тоже отправился в Тихвин, — сказал я. — Или в другое отдаленное место. Вас могут начать искать.

Водитель мола кивнул.

— Что ж, теперь, раз мы уладили первые формальности, вы можете быть свободны…

Речь матери прервал настойчивый стук. Аграфена приоткрыла дверь, и я увидел местного управляющего Павлова. Он что-то прошептал помощнице, и та, кивнув, вернулась к матери.