Светлейший. Отпуск не по плану

Был соблазн мгновенно деактивировать этот опасный артефакт. Или отдать его Чуфте, чтобы напиталась. Но я решил повременить и пока что ничего с ним не делать — все равно для меня эта энергия безвредна.

Ситуация приобретала слишком серьезные обороты, и я решил сохранить вещественное доказательство. Интуиция подсказывала, что этот камешек еще мог мне пригодиться. Главное — никому не давать в руки.

Я вернулся к Аграфене. Помощница разговаривала с медиками. Благодаря спасателям они вытащили сначала Святослава Николаевича, а сейчас занимались извлечением Оксаны из этой смытой консервной банки.

— Этот человек находится под защитой Дома Николаевых, — говорила Аграфена. — Они ехали с нашим адвокатом в государственное учреждение. Я настаиваю на том, чтобы вашу карету сопровождали люди из службы безопасности нашего Дома…

— Девушка, я вам повторяю, нет времени ждать ваших безопасников! Едем в Мариинскую больницу, пусть ваши люди подъезжают туда и разбираются с главврачом, если это так важно!

— Десять минут! — спорила помощница. — Подождите десять минут!

— У нас, по-вашему, других вызовов нет⁈

Я подошел и осторожно тронул Феню за плечо.

— Пусть едут, это их работа. Мы сопроводим их сами, а люди Васильева пусть приезжают сразу к больнице. Не нужно никого задерживать и ждать.

Костенко уже погрузили на носилки и перенесли в машины скорой. Спасатели о чем-то переговаривались с полицией, а я связался с Лаврентием и попросил его ехать к больнице. «Мариинка» находилась вниз по проспекту, и мы с Аграфеной легко могли добраться до нее, используя заклинание скорости. И не особенно бы в этой скорости уступили каретам скорой помощи. Одаренным мигалки не нужны.

— Все, едем! — скомандовал медик.

И мы побежали.

* * *

— Доктор! Есть новости?

Я куковал в коридоре и как раз хотел взять себе кофе из автомата, когда из приемного покоя вышел врач, забравший на осмотр Оксану.

— Вы… — он смерил меня взглядом с ног до головы. — Значит, вы — титулованный покровитель Оксаны Вадимовны?

— Светлейший князь Алексей Иоаннович Николаев, — представился я и протянул руку для пожатия. — Как девушка?

Врач вздохнул.

— Родилась в рубашке. Еще бы немного — и… Впрочем, ей и правда повезло. Пара переломов, сотрясение головного мозга средней тяжести. Ну и в зеркале она не будет себе нравиться еще пару недель точно. Но в остальном — организм молодой, сильный… Легко отделалась в настолько страшной аварии. Да и дедушка у нее — из таких гвозди делать. Крепкая генетика, видимо.

— Благодарю, доктор…

— Степан Петрович.

— Спасибо, Степан Петрович.

Я достал из внутреннего кармана бумажную ассигнацию, но врач тут же отвел мою руку в сторону.

— Не нужно никаких подарков. Если желаете отблагодарить больницу, можете сделать пожертвование в детское отделение.

— Я не желал вас оскорбить. Это была искренняя благодарность.

— Понимаю, — устало улыбнулся врач. — Но мы здесь работаем по призванию, а не за подарки. Вашей протеже показан отдых. Она пришла в себя, так что вы можете с ней поговорить, если желаете. Сейчас сестра оформляет ее карту.

— И снова спасибо, Степан Петрович.

Нравились мне такие врачи — строгие, где-то суровые, сконцентрированные на работе. Да и вообще всегда симпатизировал лекарям всех мастей. Маги или ученые — не имеет значения, если люди спасают жизни и делают мир немного лучше.

Я направился к палате. Двое безопасников Васильева дежурили у входа и расступились, давая мне дорогу.

Открыв дверь, я увидел просторное помещение на несколько коек. Каждая была отделена ширмой. Заглянув за одну, я увидел старшего Костенко.

— Как себя чувствуете, Святослав Николаевич?

Дед улыбнулся, увидев меня.

— Не бросили вы нас, ваша светлость… Спасибо, что снова спасли.

— Я же обещал, что буду вас защищать. Что говорят врачи?

— Что жить буду. Не факт, что долго и счастливо, но уж точно интересно, — улыбнулся дедуля. — Ксеня в себя пришла. Навестите ее. Напугалась девка жутко.

Ну еще бы. У нее сегодня тот еще денек.

Я зашел за следующую ширму и увидел лежавшую на кровати-каталке Оксану. Возле нее возилась с бумажками пожилая медсестра в белом чепчике и накрахмаленном халате.

— Алексей… Иоаннович, — журналистка попыталась улыбнуться, но получилось криво.

Ей уже наложили гипс на сломанную левую руку от плеча до пальцев. Голова была замотана, на лице было несколько глубоких ссадин, да и на теле тоже. Но девушка держалась молодцом, бодрилась.

— Отлично выглядите, Оксана, — улыбнулся я. — Не шучу. Для такой аварии все просто отлично.

— Главное — не показывайте мне зеркало, — снова улыбнулась девушка. Но затем резко помрачнела. — Адвокат… Он ведь…

Я молча кивнул.

— Такое столкновение никто бы не пережил. Мне очень жаль.

Журналистка попыталась мотнуть головой, но тут же скривилась от боли.

— Оксана, что я вам говорила! — тут же принялась бранить ее медсестра. — Никаких резких движений! У вас сотрясение! И читать тоже пока нельзя! Ваша светлость, вы уж вразумите эту барышню.