Светлое будущее (СИ)

Хотел, было, видимо пошутить — отшутиться, как всегда. Но еще мгновение зрительного боя — и сдался. Хмыкнул. Шумный вздох — и отвел глаза в сторону. Взор поплыл около, а затем и вовсе устремился, утонул в небесной дали.

— Кто-кто… что? — не смог не съязвить. Прокашлялся: — Сам родом отсюда. Это вы — приезжие, «варвары»-налетчики, — гыгыкнул. Не отреагировала я на шутливый укор. Помолчал немного, сражаясь с какими-то своими тяжелыми рассуждениями, мыслями. — Родители… ну… мать ушла, бросила нас, когда мне было лет пять, а брательнику, — немного помедлил, — лет семь… Да, семь — на два года, если не путаю, он меня старше. И, да, — рассмеялся пристыжено. — Брат у меня есть, родной, — взор в очи. — И ты его даже знаешь, — поежилась я тотчас… лишь бы не Мазуров, умоляю (!) — Кряжин, — огорошивая, перебивая зародившуюся истерику. — Врач из больницы, который нам помогал. Жены фамилию взял. Вот так и разошлись мы окончательно… Вообще, мы очень разные… Вон, — кивнул головой на меня, — как вы с Риткой.

— Она мне не родная, — перебиваю. — Двоюродная. Это Рожи близкая родная.

— Ну, — ухмыльнулся. — Какая разница… выросли-то вместе. Да и… будто они похожи? Разве что, я не знаю там, — улыбнулся, — глазами. Или ростом… А в остальном — диаметральная противоположность, как и вы с ней. — Скривился вдруг: — Ладно, не о том. Батя нас один воспитывал. Но пока мать не ушла — бухал в свое время частенько, организм посадил, да еще курил, как паровоз, а потому… не удивительно, что нам и двадцати не стукнуло, как он… того. Кряга на медика учился. А я — так, ПТУ, потом в техникум попал, но не доучился — выгнали за прогулы. Куда мне? — ржет. — У меня… улица, дела. Причем… уже тогда не куклам головы отрывали, — гоготнул. — Так что… а их чертежи и сопли — не для меня все это.

— А в армии служил?

Заржал откровенно:

— Я? — ядовитая ухмылка. Шумный вздох, подавляя смех. Прокашлялся. — Нет. Сначала не нашли… чтоб забрать. — Рассмеялась уже и я (сдержано), не прокомментировала. — А потом… и интерес отпал… — немного помедлил, — не без кое-каких рычагов. А ныне — уже и поздно.

Остаточный мой хохот — и наконец-то совладала с собой.

— Так, подожди, — пронзенная мыслью, вмиг замотала я лихорадочно головой. — А по профессии ты кто? — несмело улыбаюсь.

Взор в глаза — даже приподнял голову:

— Че? — гогочет. — Тоже дипломную хочешь мне защитить?

— Дурак, что ли? — обижено я гаркнула, спрятав взгляд.

— Да че ты, Малыш? Шуток не понимаешь? — захохотал. Расселся. Привстала и я. Обнял, сгреб в охапку — и усадил себе на колени, прижав спиной к своей груди. Шепотом развеселым на ухо: — Лично мне понравилось. Все как в аптеке — получите… распишитесь.

— Ну, — надула я губы еще сильнее. — Не все такие, как я там. Наш универ тем и славится, что не взятками рулит, а знаниями.

— Ага, — заржал враз. — Потому и тачки такие дорогие у некоторых преподов. Вообще… никто и никогда не отменял ленивых двоечников, которым тоже нужен «билет профпригодности», а потому… почему бы и нет? Отличная оферта.

— А ты и такое слово знаешь? — заржала я.

И едва не хором:

— А ты нет?

Загоготал Мирон, поражаясь моей издевке:

— Да ладно? Когда это я успел так спалиться? — хохочет.

— Было дело… было… — добро иронизирую. — Ладно, — перебиваю, причем саму себя. — Так кто ты по профессии?

Рассмеялся пристыжено:

— Только не ржи! — сдавленный смех Мирашева. Молчу партизаном — давлю в себе любые позывы ответить ему тем же. — Электрик.

— Да ладно! — невольно визгом. Живо провернулась в объятиях. Взор в глаза: — Не врешь?

— А че? Нет… — гыгыкнул сдержано.

Хмыкнула. Развернулась.

— А че? — загыгыкал взвинчено. — Слишком простецкое, что ли? Или думала на мордобойщика, палача и «предпринимателя» меня там учили?

— Палача? — и снова обернулась, обрушивая взгляд ему в лицо.

Ядовито ухмыльнулся, цыкнув зубом:

— Пред-при-нимателя, — ехидным вердиктом.

* * *

— И че, маму никогда не искал? — несмело шепнула я, уже едва не засыпая в его теплых, нежных объятиях, убаюканная различными его откровениями, веселыми историями из жизни, юности…

Тихо рассмеялся:

— Шутишь? Эту ш*лаву? Если уж нахуй дети свои не нужны — вон… за сколько времени ни разу не попыталась связаться… Ладно, я — дол***б, если верить Кряге и бате покойному, но этот… Серега — он-то… хоть до раны прикладывай цацу… Чего его так, а? И потом, мы были еще малыми. Да, непослушными забияками, но как все дети… Нет, Вероник. — Жестко, приговором: — «Умерла»… так умерла.

Жуткая, жалящая тишина пролегла между нами, язвя воспоминаниями, ощущениями…. Размышлениями.

— А ты? Когда своим-то звонить будешь? Небось, ждут с новостями… да и так, в гости.

— Ну куда мне? — гаркаю. Хотя…. И явно лгу, причем не так ему, как себе — находя оправдания. Синяки только по телу еще кое-какие остались, а так — глянешь в зеркало… кроме как новой прически (А Мирашев меня даже в парикмахерскую сводил — не понравилось ему, почему-то, его собственное творение «ровнятеля») — … всё, как прежде.

Да и опять Рожа — что… врать? А потому… нет, не хочу.