Светлое прошлое, или Полный Назад!

— Девушку я ждал, — угрюмо и честно ответил Чума. — Она в тот момент, когда меня "ваши" задержали, в очереди стояла в билетную кассу. Со мною её вещи. Получается, я вместе с ее вещами пропал… что она теперь подумает? Господин… Гражданин начальник, отпустили бы вы меня, а? Вот сейчас она вернется к той скамейке, где я сидел, — а ни меня, ни ее вещей, — нет!

— То есть ты, Максим Мазаев, не в таких близких отношениях с этой девушкой? И она даже может подумать, что ты ее вещи украл? — Пётр заинтересовался. — Если хорошая девушка, дурного сразу не подумает, а начнёт тебя, дурака, искать… Народу на вокзале много, подскажут: куда ты делся, горемычный… Так что, купив билет, твоя красавица непременно сюда явится, если захочет свои вещи вернуть и тебя вытащить, неразумного…Ты мне одно скажи: какого рожна полез защищать ту цыганку? Разве не знаешь, что цыган нужно проверять в первую очередь? Они — самые подозрительные: всегда отвечают, что встречают одного из своих многочисленных родственников, и номер поезда знают, как правило, а на самом деле — водку продают из-под полы, прямо на вокзале! И не только водку: всё, что угодно… Была бы моя воля, я бы этих детей Индии, — хотя, конечно, спорный вопрос, откуда они взялись, из Индии или из Египта, — так вот, я бы их всех посадил в вагоны общие и отправил куда подальше… Чтобы им пришлось либо к жизни нормальной приспосабливаться, либо уменьшилось бы их население…

— Так ведь дети у них! — возразил Чума. — Как же можно? Вы прямо как настоящий сталинист рассуждаете: в войну отечественную сколько народов и народностей выселили с насиженных мест, но ничего путного из этого не вышло: только ненависть к русским усилилась, хотя выселяли по приказу грузина… Крайние меры никогда не приводят к ожидаемому результату!

Кошкин ушам не поверил: сидит перед ним это "чудо в перьях", одет не по погоде, а еще рассуждает, как студент богословия в Сорбонне. Не зря Сырцов его забрал: озлился курсант, наверное, что ему неизвестный стал мораль читать… Но Кошкин был не таков: он поговорить любил, реагировал на все ровно, — он только порадовался, что есть с кем поговорить несколько минут. Пока Сырцов не придет: при том слова лишнего не скажи, всё папаше донесёт…

— Оказывается, ты у нас философ и грамотей, Максим? Я и сам понимаю: никогда от этих цыган современным городам не избавиться, пока народ всем миром против них не встанет! Знаешь, какое еще от них зло?

— Наркотики, — пробурчал Максим. — Но не только от них: из Средней Азии везут… Что же ваша милиция без служебной собаки обход делает? Разве таких, как я, выявлять нужно? Надо собаку на выявление наркотиков нацелить: у них нюх отличный, за границей давно с собаками перевозчиков наркоты выявляют…

— Ну, не знаю, как на Западе, а у нас с кинологами хорошими — проблема, — отмахнулся Кошкин. — Вот умный ты парень, Максим, вижу, но что же мне теперь с тобой делать? Ты вообще-то московский? Давай твоим родителям, что ли, звонить: пусть приезжают, заберут тебя отсюда… потому как к людям без документов у нас подход строгий! Беспаспортных отправляют в РОВД, где помещают в "обезьянник" до выяснения личности. Может, твой паспорт у той девушки, что в очереди за билетами стоит? И существует ли она в реальности, та девушка? — И Пётр проникновенно заглянул в прозрачные глаза задержанного, который явно что-то скрывал, но, при этом, не был похож ни на БОМЖа, ни на умалишенного, ни на беглого рецидивиста… Просто оригинальничает, — вот и всё.

И тут в помещение Сырцов ворвался, раскрасневшийся, сердитый: достал-таки где-то "Астру" начальнику. Кошкин недовольно поморщился: не любил "Астру", но посылал не для того, чтобы практикант купил что-то, — лишь бы от Сырцова избавиться на несколько минут. Сырцов немедля влез в разговор:

— Что, товарищ лейтенант, написали протокол задержания? — порою Петру хотелось мальчишке наподдать по загривку за отсутствие чинопочитания. Но что на глупца злиться? Он мечтает, что именно ему доверят протокол писать… И ведь такие, как этот Сырцов, — это и есть будущее нашей милиции: дети и внуки чинуш, которые ничего не понимают в реальной жизни, потому как от всего их по жизни оберегали… И человечности в таких никакой нет… Пётр себя тоже хорошим человеком не мнил: так себе человечишко, но и не дурень типа обидчивого Сырцова…

— А что писать в нём будем? — ухмыльнулся лейтенант. — Что сидел себе среди бела дня парень спокойно, человека ждал, никого не трогал, тут подошли сержант Скобеев с практикантом и, без видимых причин, задержали этого парня? Так запишем, да, курсант?

— Товарищ лейтенант! Он… он… оскорбил сотрудников при исполнении! — Сырцов весь красными пятнами покрылся. — Он нам знаете, что сказал?! Что мы только и способны, что с женщинами воевать! Вот что он сказал!

— Неправда! — подал голос Чума. — Я сказал: "со слабыми", без уточнения полов… А что, разве неправда?

— Да ты хоть, задержанный, помолчи! — оборвал Кошкин. Вот ведь нашла коса на камень: сразу два дурака собрались рядом, Сырцов и этот, как его…Мазаев…