Светлое время ночи

– Ну наконец-то я вас разыскал! Баронесса, здрасьте! Эгин, наше вам! Что вы стоите!!? Быстро, немедленно найдите шептуна, я же помню, эта проклятая фляга была с вами!

– Баронесса, гнорр, следуйте за мной, – Эгин без лишних слов двинул прямо на пики пехотного каре, западный фронт которого находился там, где их с Лагхой застало нападение Свода.

– Расступиться! – приказала Зверда и выбросила вверх руку. При этом ее ладонь сразу же была пробита очередной стрелой.

Дружинники отвели пики, пропуская их внутрь строя.

Хвала Шилолу! Бедолага, которого зацепило «горячей кашей» одним из первых, был здесь. Он сидел, привалившись спиной к лошадиной туше. Ему посчастливилось сбить огонь и теперь он ослабевшими пальцами пытался скрутить пробку с Эгиновой, точнее, Адагаровой фляги.

Пробка была притерта очень плотно и долго не поддавалась. Но как раз когда Эгин, Лагха и Зверда пробирались внутрь каре, пробка провернулась раз, два, а затем с оглушительным хлопком выскочила прочь, выскользнув из-под пальцев раненого дружинника.

Взмыв неестественно высоко, она перелетела через головы солдат и в верхней точке своей траектории оказалась ровно над головой Зверды. Баронесса, которая вроде бы даже и не видела, не могла видеть этой крохотной вещицы, выпрыгнула на полтора своих роста, выбросила вверх руку и приземлилась с зажатой в ладони пробкой.

Кругом раздались крики – не восхищения, нет. Это потерявшие было баронессу из виду стрелки «Железной метелицы» выпустили свои стрелы в гущу каре. Нескольким бедолагам рядом со Звердой не повезло.

– Это, кажется, от вашей фляги, – сказала Зверда.

Волосы на голове Лагхи стали дыбом:

– Сейчас!.. Он!.. Вырвется!

Лагха, а за ним Эгин со всех ног бросились к раненому. У того отвисла челюсть: из фляги послышалось настороженное жужжание, сменившееся резкими щелчками, перешедшими затем в монотонное повторение одной и той же фразы. Раненый дружинник не знал, что шептун требует: «Назови свое имя».

– Эгин! Роэк мельфур Эгин! – выкрикнул Лагха, опускаясь на колени прямо рядом с флягой в результате великолепного прыжка.

– Ты не Эгин, – возразил Лагхе голос.

Шептуну нельзя было лгать, но Лагхе требовалось задержать тварь во фляге хотя бы на пару секунд. Важным было также, чтобы имя, названное первым, принадлежало человеку, который действительно сможет побороть шептуна и склонить последнего к дружбе. А этим человеком среди присутствующих был Эгин и только Эгин.

«И заклинаю тебя Звездой Глубин, о Шилол, Правды Отец, чтобы я не ошибся!» – взмолился Лагха.

Если бы Лагха не успел задержать шептуна, то, разозленный тупостью раненого дружинника, вскрывшего флягу, дух вышел бы в свет без задания. А шептун без задания – это что-то среднее между землетрясением и неуправляемым ураганом. В отличие от шептуна с ясной задачей, которого можно признать ураганом управляемым.

– Эгин, быстро повторяйте за мной: «Роэк мельфур Эгин».

Зверда тем временем занялась раненым дружинником, а Эгин, понимающий, что помимо своей воли в очередной раз вовлечен в танцы с инобытием, обреченно повторил непонятную фразу. Фляга, в свою очередь, прогудела нечто инобытийное.

Лагха, не удосужившись даже выполнить для Эгина перевод, потребовал:

– Скажите «Алеме белиб Эгин-тор д'уд».

– Как вы сказали – «дауд»?

– Ни в коем случае! Д-уд. Д-уд. Язык должен щелкнуть, словно плеть. Как в третьем слове формулы легкости. А, совсем забыл! Пробку сюда, баронесса! Держите, Эгин. Крепко держите. И ни в коем случае не «дауд»! Иначе шептун вырвет вам кишки, сомнет грудную клетку и накормит ваши легкие обломками ребер. А теперь – говорите!

– Алеме белиб Эгин-тор… д'уд!

При этих словах Эгина гнорр подкрался к нему сзади и запрыгнул на закорки, обвив ногами его торс и плотно обхватив руками поперек ключиц.

– Отлично! Сейчас он на вас бросится. Ваша задача: найти самое густое образование – оно будет по форме походить на бублик или полумесяц – и крепко за него ухватиться. Возьмем быка за рога!

Слова гнорра были перекрыты режущим уши, пронзительным, переливчатым свистом. Воздух вокруг Эгина окрасился разными цветами радуги, которые сменялись один за другим в такт переливам свиста. По крайней мере, Эгину так виделось.

Невидимая сила надавила на грудь. Эгин ощутил всю справедливость слов гнорра на собственной шкуре: казалось, ребра вот-вот треснут и разорвут его легкие. Видимо, если бы из его уст прозвучало невесть чем выдающееся, но согласно уверениям Лагхи роковое «дауд», от него осталась бы только сырая красная лепешка.

Эгина и оседлавшего его гнорра оторвало от земли, в глазах потемнело. Где они теперь находятся – Эгин определить не брался.

– Ищите! Выбросьте руки вперед и ищите густоту!

Эгину оставалось только повиноваться. Действительно, потемневший воздух имел разную плотность. Кое-где его ток был вообще не ощутим, кое-где протянулись нити, производившие впечатление толстой паутины. В одном месте Эгину удалось обнаружить нечто, напоминающее кусок коровьего масла.

– Густое как масло!? – спросил Эгин, но гнорр ему не ответил.

– Лагха! Ла-агха! – в отчаянии позвал он.