Светлолесье

Утешало одно – не пришлось ничего придумывать. «Чем меньше болтаешь с незнакомцами, тем лучше, – говаривал Фед. – Неизвестно, что у них на уме и какие выводы они могут о тебе сделать». Наблюдательность – то качество, которое наставник с меня спрашивал в полной мере и в котором я временами полностью его разочаровывала.

Вот и сейчас я поздно поняла, к чему Ося все это устроила и отчего проявила такое участие к моей судьбе.

– Ну конечно! – охнула я и, поймав вопросительные взгляды Оси и Колхата, нашла глазами Феда.

«Сапог, значит… Ага». Стал понятен и наряд, и нарочито громкий смех подавальщицы рядом с Федом, и такое участие ко мне: она надеялась сбыть «дочку» с рук, чтобы облегчить себе быт с моим «папашей»! Устроить, так сказать, свою судьбу через мою. Ося была не единственной охотницей за сердцем певца, но явно самой находчивой. Так его еще никто не добивался.

– …а то, что ящерицы у нее ползают, так это и отвадить можно. Если господин не чурается, я знаю одну бабку-шептунью…

– Ося, довольно, – резко сказала я с такой неприятной и натянутой улыбкой, чтобы даже бесхитростный человек понял, что выступление окончено. – Господину вряд ли интересны такие вещи.

– Мне интересно ардэ, – добавил Колхат.

– А, сейчас…

Ося поджала губы и вышла из-за стола. У Колхата в глазах плясали веселые огоньки.

– Ящерицы, – серьезным тоном повторил он. – И часто тебя пытаются сосватать первому встречному?

– Первый раз. – Я улыбнулась.

– У тебя есть родители?

– Отец. – Я кивнула на Феда. – Не уверена, что он приложил к этому руку. Если бы приложил, рассказ получился бы интересней.

Колхат смотрел на Феда, задумчиво поглаживая бороду, а я попыталась угадать ход его мыслей. Девушки при таких заведениях, как это, редко могли рассчитывать на удачное замужество. За их честь мало кто мог поручиться, да и брать в жены уличную плясунью без приданого могут только купцы из сказок Феда.

– Нелегко быть девицей, – сказал Колхат, и я поняла, что не ошиблась. – И вдвойне труднее, когда приходится прятать свой ум.

Его слова польстили, но он продолжил:

– В мире для разумной девицы низкого происхождения мало проторенных дорог. И идти по ним опасно, если девица к тому же хороша собой.

– Но и вполовину не так опасно, как приходить в «Вольный ветер» с золотом и без охраны.

Колхат улыбнулся, обнажив ровный ряд жемчужных зубов. В этот миг я была очарована его речами, хоть и понимала, что он вьет сеть. Но мне хватало самодовольства думать, будто я вижу его насквозь.

– Охрана нужна скорее тем, кто задумал недоброе против меня. – Колхат усмехнулся и подался вперед. – Видишь эту булавку? – Купец показал на украшение. – Она смазана ядом.

Я попыталась скрыть удивление, но вряд ли это хорошо получилось. Я была слишком взволнована.

– Но как ты, господин, сам еще не поранился?

– Я привез этот яд из Аскании и каждый день принимаю его понемногу, чтобы тело привыкло. – Колхат отхлебнул из кубка и одарил меня новой улыбкой.

– Как… чудно́!

Я вперилась взглядом в булавку. Если иметь подобное, странствия по миру обретут подобие безопасности. Фед не желал, чтобы я училась обращению с ножом, но мне хотелось уметь постоять за себя.

Было, конечно, еще колдовство, но от него всегда больше бед, чем проку.

Я украдкой покосилась на дверь корчмы.

– Знаю, что тебе нужно. – Колхат рассмеялся. – В Аскании есть общины, где девиц обучают особым ремеслам. Даже боевым.

– С моей сноровкой я бы сама напоролась на булавку. Фед говорит, что я растяпа.

– Твой отец? Может, он хочет, чтобы ты сама так думала. – Колхат пожал плечами. – Аскания отличается от Светлолесья. Там земля цвета заката. Девы носят шелк. – Он небрежно щелкнул ногтем по кружке. – А гостям подают первосортные напитки и сырные лепешки. Ты знаешь, что именно в Аскании изготавливают вещицы из стекла? И не просто бутылки, а настоящие украшения! А еще там по ночам распускаются цветы, сияющие в темноте. Все – от мала до велика – гуляют в лунные ночи…

Пока Колхат рисовал словами образ заморской страны, я попыталась представить, как мы с Федом наконец-то отправляемся вместе на поиски слухов о Полуденном царе. А вдруг в Линдозере меня и правда ждет нечто важное? Вдруг все эти видения – долгожданный ответ на мольбы не только мои, но и всех колдунов?

– А где это Линдозеро? – спросила я.

Колхат осекся, а потом его взгляд стал внимательнее и жестче.

– В Святобории, одном из царств Светлолесья, – проговорил он изменившимся голосом и добавил знакомым мягким тоном: – Захолустье. Зачем тебе Линдозеро?

Произнесенные слова, будто капли на запотевшем стекле, набрякли, обрели смысл и сложились в предчувствие. Кто-то невидимый встал за спиной, жарко шепча: «Уходи. Уходи».

Я бросила быстрый взгляд на злосчастный стол в углу, но там опять никого не было.

– Да так, люди болтают…

– Какие люди?

Сама не зная, что происходит, я пересела на краешек лавки и, делая вид, будто убираю со лба волосы, смахнула со стола кувшин. Я не сомневалась, что где-то в это самое мгновение корчмарка клянет меня со всеми потрохами до седьмого колена.

– Прошу прощения!