Светлолесье

– Что-то не вижу никакого яда. – Я взялась за камень и рассмотрела острие.

– Можешь проверить на ком-нибудь, – отозвался асканиец. – Хотя бы на той надоедливой девице со свекольными щеками.

– Стой! – раздался грозный окрик.

Фед грузно вышел из-за корчмы и заступил дорогу. Его глаза налились темной синевой и едва ли не метали молнии.

– Никуда ты с ним не поедешь, – прорычал он.

– Это не то, что ты подумал…

Я бережно, держа за навершие, подняла булавку, чтобы показать ему и все объяснить, но обмерла: на ярко-алом камне было выгравировано око.

– Нет, – выдохнул Колхат. – Это даже хуже.

Око! Такое же, как у меня на запястьях. Такое же, как знак червенцев… Я с визгом отшвырнула булавку в сторону.

Эта непростительная глупость могла стоить мне не меньше, чем чешуя аспида.

Ужас мгновенно затопил меня до краев, и я безоглядно рванула в сторону, но чужая рука схватила меня за волосы и потянула.

Боль разорвала мглу: я видела далекое лицо Феда, утратившее все краски.

– Лесёна…

– Слишком много болтает, – сказал голос Колхата. – Чему вас только учат в этой вашей Обители?

Должно быть, он ударил меня, потому что я как-то оказалась на земле. В глазах потемнело, то ли от страха, то ли боли, то ли от собственного бессилия. Будто во сне, я увидела, как в ладонях Феда зажегся свет.

– Так-так-так… Неужели это сам Крадущий-в-темноте? Вот уж не думал, что именно этот опустившийся голодранец когда-то наделал шороху среди жрецов, – Колхат говорил с неторопливостью необратимой гибели. Дурнота уже накрывала меня с головой, и мир соскальзывал в нее вместе со всеми красками и звуками.

– Ты не убьешь ее. – Фед по-прежнему стоял на месте, но свет под его руками разгорался все сильнее.

– Непременно убью.

– Ты знаешь, что у нее есть клеймо?

Голос Феда растворялся, утекал, исчезал.

Я не знала, что происходит, мои руки выгнулись вверх, но вместе с тем боль в голове стала слабее. Я резко вздохнула и оглянулась. Свет в ладонях наставника не просто разрастался, а словно загустевал. Таких чар, явных и долгих, мне еще никогда не доводилось видеть. Если Фед тянул время, то ему потребуется много сил, чтобы одновременно и удержать колдовство, и дать ему созреть.

Колхат что-то сказал. Кажется, ругался.

– Одному из вас все равно придется остаться здесь навсегда, – сказал он желчно. – Двоих я не потащу.

– Лучше подумай, как бы самому уйти отсюда целым. – Фед поднял руку с колдовским сплетением – узором из сияющих нитей.

Колхат выставил меня перед собой, как щит.

– А ну брось свое колдовство, акудник! – крикнул еще один голос.

Корчмарь, трясущийся и бледный как поганка, высунулся из окна кухни и наставил на Феда самострел. Колхат крикнул ему что-то одобрительное и, толкая меня в спину, попер вперед.

– Ах вот, значит, как, – злобно произнес наставник. – Если упустишь нас, Томор, тебя самого вздернут!

– Не вздернут, – неуверенно пискнул корчмарь, прицеливаясь.

– Берегись! – закричала я.

Фед кинулся в сторону, уже не дожидаясь, пока корчмарь совладает с оружием, но этого и не потребовалось: раздался сдавленный писк, затем звон и чей-то победный вопль.

Я вывернулась и увидела, как Ося воинственно машет сковородкой. Сам же корчмарь с посеревшим лицом свалился ей под ноги, точно куль с мукой.

– Береги ее, добрый молодец!

Меня прошиб странный смех. Похоже, Ося думала, что корчмарь на пару с Федом решили сорвать мой любовный побег с Колхатом, и потому взяла судьбу в свои руки.

– Убирайся отсюда! – рявкнул Фед, и Ося, пискнув, скрылась в глубине дома.

Колхат сумел подобраться к наставнику и, оттолкнув меня, бросился на Феда с ножом.

Тот дернул рукой – сгусток света сорвался вниз и упал.

Сначала ничего не произошло, свет просто вошел в землю под ногами Феда, но потом я заметила, что все вокруг движется с неестественно медленной скоростью. Колхат завис в воздухе с искаженным от крика лицом, и его темные волосы вились над ним, словно змеи; острие ножа вспороло воздух там, где был живот Феда, который уже плел новое заклинание.

И я увидела ее – рубиновую булавку. Рядом с собой, всего в сажени!

Раздался грохот, земля дрогнула. Когда мир вновь вернулся к прежней скорости, вдруг появился Колхат и вцепился в меня.

Ничего не понимая от страха и боли, я рванула к злосчастной булавке с каким-то звериным упорством. Колхат волок меня по земле, когда мне удалось извернуться и всадить в него острие. Оно вошло в его плечо, словно в тесто, и так плотно, что торчать осталось только самое основание.

Хватка разжалась, и я смогла, пошатываясь, встать.

Колхат же упал, но не затих, а принялся ползти.

– Да, кажется, она и вправду отравлена, – прохрипела я.

– Лесёна, я здесь!

Я замотала головой в поисках голоса, но никого не увидела.

– Нет, не там! Внизу!

Под ногами извивалась маленькая ящерица.

– Бери меня и беги!

– Что…

Я точно чересчур ударилась головой.

– Фед, где ты?

Вдруг Колхат издал нечеловеческий вой и, к моему ужасу, начал подниматься, опираясь на локти.

– Подбирай ящерицу! – велел голос Феда.