Светлые надежды умирают первыми (СИ)

       Егор взволнованно наблюдал за тем, как постепенно начало проясняться лицо Макара, медленно впадающего в расслабленную эйфорию. Игла покинула вену, и опустевший шприц выпал из безвольной руки, откатившись куда-то в сторону. С чувством глубокого удовлетворения Макар откинулся на спинку стула, с опьяняющей негой прикрыв глаза и запрокинув голову.

      - Ты же сгниешь заживо! - не выдержал Егор, лихорадочно ерзая на коленках. - За несколько месяцев!

      Макар медленно выпрямил спину и поднял тяжелые веки:

      - А разве ты этого не хочешь?

      - Хочу, но я давал клятву Гиппократа и не хочу хотеть, - не задумываясь ни на секунду, выпалил Егор, глядя, как быстро расширяются зрачки его собеседника.

      - Не всем желаниям суждено сбыться. Ты ведь сам себе не враг? - с этими словами Макар поднялся с сиденья и начал приближаться к Егору. Тот едва ли не вжался в ребристую батарею, стараясь оставаться как можно дальше от непредсказуемого наркомана.

      Егор безумно боялся, боялся едва ли не до душевных конвульсий того, что Макар прямо сейчас достанет из своих глубоких карманов еще один шприц, а может и вовсе подберет какой-нибудь старый прямо с пола, и сделает ему отравляющую инъекцию. В руках Макара поблескивал флакончик с ядом, верхний мениск которого уже доходил лишь до нижнего края этикетки.

      Но Макар прошел мимо. Передвинув бутылку водки на самую середину подоконника, очевидно для того, чтобы сделать ее более заметной, он начал беспокойно шарить глазами вокруг себя. Нет, он искал не воздушный шарик, он искал пузырек, сжимаемый им в левой руке.

      - Ах вот ты где! - с облегченной улыбкой воскликнул он, подушечкой большого пальца любовно проводя по резиновой крышке, - я уж думал, что потерял тебя. Глаз, нарисованный на этикетке, задорно подмигнул ему, словно говоря, мол: «Не боись, Каштанка, прорвемся!»

      - Я квартиру продам! - забормотал Егор, с опаской наблюдая за каждым его движением.

      - Продашь, обязательно продашь, - успокоил его Макар, опуская в карман драгоценные капли, - но потом, - он ловко подпрыгнул, ухватив шарик за конец белой нитки, и подтянул желтый символ праздника к себе, - а сегодня поздравь именинника как следует, кстати, а вот и он!

      Из коридора послышался хруст осыпавшейся штукатурки, кричащей под подошвами туфель, и на пороге комнаты возник Лева в красивом приталенном пиджаке и галстуке-бабочке, придающем мужчине дополнительную харизму. Вечер обещал быть воистину интересным.

Глава седьмая. Самый лучший день

 Сегодня Леве исполнилось тридцать три года - возраст Иисуса Христа, и отпраздновать эту символическую дату Лева хотел по-божески, так сказать, чтобы надолго запомнилось.

      Не заметив Егора, он с легким удивлением окинул взглядом комнату и с видимым недовольством цокнул языком.

      - Странное дело. Я вот в толк не возьму, какого рожна ты меня сюда пригласил. Я весь этаж обошел, пока на тебя не набрел. Глянь, обувь замызгал, - он кивнул на свои черные замшевые туфли, кое-где разукрашенные пыльными разводами, - что мне делать на этой помойке?

      - Дряни много, Днюха у тебя одна! - Макар искренне улыбнулся, по-дружески хлопнув Леву по плечу и кивая головой в сторону окна. - Поздравляю!

      Только теперь Лева обратил внимание на несчастного пленника, стоявшего на коленях на грязном тюфяке, предусмотрительно привязанного к батарее. Дерзкие лучи, пробивающиеся сквозь мутное стекло, местами облепленное мухами, запутывались в пшеничных волосах, заставляя светлые кудри испускать мягкое золотистое свечение.

      Солнце заглядывало прямо в окно, окутывая всю фигуру Егора неким божественным ореолом, вынуждая Леву едва не задохнуться от восторга. Легкие тени легли на лицо, выгодно очерчивая высокие скулы. В тот момент вечно усмехающиеся глаза показались потемневшими, яростно сверкавшими из-под нахмуренных бровей. Ноздри прямого заостренного носа гневно раздувались в выжидающем порыве, тонкие губы упрямо поджались, едва сдерживая злые слова, готовые вот-вот вырваться в накаленное до предела пространство.

      Никто не увидел, с какой силой сжались кулаки, никто не услышал, как хрустнули косточки его пальцев, - Егор ненавидел своих мучителей и презирал свою беспомощность в этом одичавшем доме на продавленном матрасе.

      Взгляд Левы подернулся поволокой, сердце взбудоражено ухнуло, очарованное опьяняющей уязвимостью красивого пленника.

      - Спасибо за подарок, - Лева хищно облизнулся, уже не сводя своего липкого, обшаривающего взгляда с Егора, больше не обращая на своего друга ни малейшего внимания.

      Две расстегнутые верхние пуговицы светлой рубашки открывали соблазнительный вид на острые ключицы, своеобразной рекламой демонстрируя притягательный участок желанного тела.