Светлые века. Путешествие в мир средневековой науки

На первый взгляд это кажется полной бессмыслицей, но, если присмотреться, в 31-м слоге зашифрованы имена самых важных святых, поминаемых в январе, – я имею в виду, важных для обители на северо-западе Англии, где этот вариант был записан. Идея пришла в XI веке из Германии, так же как и первые пять слогов, которые дали правилу название – Cisiojanus. Cisio означает Обрезание Господне, отмечаемое 1 января, а janus – название месяца (январь)[121]. Шестой и седьмой слоги, epi, тоже повторялись из правила в правило и напоминали о празднике Богоявления, который отмечается 6 января. За исключением этого неизменного зачина, монахи могли зарифмовывать тех святых и праздники, что составляли костяк их местного года, – необходимо было только убедиться, что в каждом месяце сохраняется верное число слогов, а общая их сумма за год составляет ровно 365. Как можно заметить, в этой разновидности правила, записанной около 1400 года, выделяются праздник святого Илария, в честь которого до сих пор называют весенний семестр в некоторых судах и университетах (13 января), день поминовения Вулфстана, англосаксонского епископа Вустера, жившего в XI веке, который многое сделал, чтобы сгладить потрясения Нормандского завоевания (19 января), и день поминовения Батильды, английской рабыни, ставшей в 648 году королевой Бургундии (30 января).

365 слогов, обозначающих порой мало кому известных святых, кажется, невозможно запомнить, но это только часть того, что послушник должен был выучить наизусть. До пострига новицию нужно было затвердить устав святого Бенедикта и 150 псалмов Псалтыри. Этим дело не ограничивалось – монах обязан был знать наизусть всю литургию: версикулы и респонсории, гимны, акафисты и антифоны[122]. В таких умениях, невероятных для нас сегодня, в Средневековье не видели ничего особенного: монахи разработали целый арсенал мнемотехник – от простых рифмовок до построения в уме целых воображаемых замков, которые до сих пор применяются при изучении иностранных языков и в соревнованиях по спортивному запоминанию[123]. Нам нетрудно понять, почему запоминание служило основным средством обучения в эпоху, когда запись текста была делом дорогим и трудозатратным. Но кое-что от нас сегодня ускользает, хотя это гораздо важнее: заучивание – которым мы склонны пренебрегать, называя его зубрежкой, – было глубоко творческим занятием. Затверженные знания служили основой для раздумий и формулирования новых мыслей, которые не родятся без прочного многоярусного фундамента традиционных идей[124].

Но и литургия – это еще не все: послушникам нужно было развивать свои певческие навыки, чтобы не оскорблять слух никудышным исполнением псалмов и гимнов. Джон Вествик пел в хоре по нескольку раз в день; звуки музыки отражались от резной алтарной преграды и взмывали к высоким церковным сводам. Однако музыка – это тоже наука. В Средние века она серьезно продвинулась – как в смысле теории математических отношений, лежащих в основе гармонии (достижение, большая заслуга в котором принадлежит Герману Расслабленному), так и в смысле техники нотной записи и обмена новыми идеями. В позднее Средневековье полифоническая гармония литургии постоянно усложнялась, и монастыри соревновались друг с другом, стараясь восславить Господа самой искусной музыкой. Некоторые аббаты нанимали профессиональных певчих, но Томас де ла Мар настаивал на том, чтобы монахи Сент-Олбанса пели сами. Учебник нотной грамоты, написанный во времена Вествика для послушников Сент-Олбанса, дошел до наших дней. Его автору пришлось пойти на некоторые уступки: монахам уже не требовалось зазубривать новые сочинения, которые были гораздо сложнее традиционных григорианских распевов. Им даже разрешалось брать в хор свечи, чтобы разглядеть ноты. Старшие монахи осуждали это нововведение, которое, по их убеждению, портило память послушников[125]. Новые образовательные технологии всегда порождают недовольных.

Неудивительно, что чем сложнее становятся знания, тем чаще их приходится записывать. И действительно, в сохранившихся монастырских книгах мы находим множество календарей, раскрывающих перед нами сложную структуру средневекового года. Календари чаще всего обнаруживаются там, где они наиболее полезны, например в псалтырях – сборниках псалмов, предназначенных для хорового исполнения. Взрослые монахи знали эти псалмы вдоль и поперек, и такими псалтырями чаще всего пользовались послушники. Сент-Олбанский календарь XII века, с которым мы познакомились в предыдущей главе, интересен не только изображениями смирной хрюшки, которую откармливают, а потом ведут на убой: он содержит основную информацию, которую необходимо было заучить молодому монаху вроде Джона Вествика, а именно – религиозные праздники как с фиксированной, так и с подвижной датой. Если мы хотим понять, как монахи делили год, мы, подобно Джону, должны научиться читать их закодированные календари.

Рис. 2.11. Январская страница календаря аббатства Сент-Олбанс, середина XII века